Голоса потерянных друзей
Шрифт:
«До чего же это место похоже на Африку! — думаю я, прежде чем забыться. Я тихонько смеюсь и парю над травой. — Вот я и в Африке!»
Кто-то касается моего плеча, и я просыпаюсь. Спала я недолго, если судить по солнцу.
Надо мной возвышается Элам Солтер. Под локоть он держит мисси. У нее в руках — охапка диких цветов, некоторые вырваны прямо с корнем. С них падают кусочки засохшей земли. Один ноготь на руке у мисси алый от крови.
— Она там гуляла без присмотра, — поясняет Элам. Его аккуратно постриженные усы окаймляют губы, точно рама картину. Рот у него красивый: широкий, серьезный,
Я гляжу на все это, и сердце бешено колотится в груди, а мысли проносятся в голове так быстро, что ни одной не поймаешь. Несмотря на усталость, все мое существо мигом оживает, точно меня разбудила та самая болотная пантера, которой он мне когда-то представлялся. Сама не знаю, что мне делать: то ли бежать, то ли любоваться им — вряд ли я еще когда-нибудь окажусь рядом с такой красотой, пускай и пугающей.
— Ой… Это случайно получилось, — говорю я, и мой голос звучит откуда-то издалека.
— Небезопасно ей вот так выходить за пределы форта, — говорит он, и я понимаю, что подробнее об опасностях он рассказывать не станет. Элам провожает мисси до скамейки, осторожно усаживает и кладет руку Лавинии ей на колени, чтобы не поломать цветы. Хороший он человек.
Я встаю, разминаю затекшую шею, стараюсь собраться с духом.
— Знаю, что вы для нас сделали, и…
— Это моя работа, — прерывает он меня. — Я просто ее выполнял. Причем не так хорошо, как самому хотелось бы, — он кивает на мисси, давая понять, что испытывает вину за ее нынешнее плачевное состояние. — Я обо всем узнал, когда уже ничего нельзя было сделать. Человек, за которым вы приехали, Уильям Госсетт, ввязался в аферу с участием марстонцев, поэтому-то они и похитили его дочерей. Я узнал, что они собирались прятать их неподалеку от того причала в Луизиане, поэтому оставил там своего человека, который должен был их освободить после того, как «Звезда Дженеси» отчалит. Но когда он начал поиски, их уже и след простыл.
— А чего они хотели от… мистера Госсетта? — Я пытаюсь представить массу, которого знала столько лет, участником марстонской аферы, но ничего не выходит.
— Денег, собственности и, если он уже стал их пособником, убедиться в его полном и безоговорочном повиновении. Такими методами они и выбивают деньги на свои бесчинства. Обычно они берут в оборот молодежь из состоятельных семей. Некоторые оказываются в заложниках. Другие помогают добровольно. А есть такие, кто сперва становится пленником, а потом — добровольцем, как только подхватывают «гондурасскую лихорадку». Все же идея свободной территории в Центральной Америке соблазнительна, что ни говори.
Я опускаю взгляд и смотрю на пыль кремового цвета, приставшую к сапогам Элама. Меня не отпускают мысли о невзгодах мисси, о ребенке, которого она носит под сердцем. К щекам приливает жар.
— Так вот, значит, как мисси Лавиния связалась с этими негодяями? Она думала, что действует в своих интересах, а потом оказалось, что ее одурачили? — Рассказать ли ему о брате мисси? Или он и сам уже все знает и просто проверяет меня? Я поглядываю на него искоса, слежу, как он поглаживает усы, а потом задумчиво прихватывает пальцами свой подбородок, словно ожидая,
— Вполне вероятно. Марстонцы ради собственных целей готовы на все. Они свято верят, что еще можно вернуться к былым временам и возродить хлопковые королевства, править новой землей, наиболее подходящей для этих целей. Эти люди всерьез считают, что шикарные поместья и рабовладение еще не канули в Лету. Марстон требует беспрекословного подчинения. Если понадобится, жена должна пойти против мужа, отец против сына, брат против брата, лишь бы исполнить приказ Марстона, сохранить верность его великой цели. И чем больше богатства люди им отдают, чем охотнее предают своих близких, горожан, соседей, тем выше они поднимаются по рангу и тем больше земли им сулят в воображаемой Гондурасской колонии.
Он останавливает на мне взгляд, следя за тем, как же я встречу эти новости.
Меня до костей пробирает дрожь.
— Мистер Уильям Госсетт ни за что бы не стал в таком участвовать! Если бы знал, что это такое на самом деле. Я в этом уверена! — но в глубине души я уже начинаю сомневаться и задумываюсь: а может, у путешествия массы в Техас были и другие причины? Не из-за этого ли пропали книги, в которых хранились договоры с издольщиками? Может, он задумал нас обмануть, продать наши наделы и тоже уехать в Гондурас?
Я качаю головой. Нет, не может такого быть! Он скорее всего пытался спасти Лайла, только и всего.
— Злодеем он не был, но когда дело касалось сына, становился слеп и глуп. Ради этого мальчишки он на все был готов. Масса отправил Лайла в Техас, чтобы уберечь от беды, — в Луизиане тот впутался в одну историю, которая закончилась смертью человека. Но через несколько месяцев Лайл и в Техасе попал в переплет. Вот почему масса проделал такой путь. Он искал своего сына — и это единственная причина.
Элам Солтер смотрит сквозь меня, точно я призрак или кружевная занавеска.
— Я вам не лгу, — говорю я и расправляю плечи.
Какое-то время мы глядим друг другу в глаза: Элам Солтер и я. И хотя я девушка высокая, мне все равно приходится запрокидывать голову, точно маленькому ребенку. Между нами будто вспыхивают молнии, а кожу мою жжет так, словно Элам ко мне прикасается, несмотря на расстояние между нами.
— Знаю, мисс Госсетт, — он с таким почтением произносит мое имя, что я даже теряюсь. Обычно ведь все зовут меня Ханни — и никак иначе. — Штат Техас объявил вознаграждение за голову этого самого Лайла, совершившего немало злодеяний в округах Команче, Хилл и Мэрион. Шесть недель назад подразделение «А» техасских рейнджеров сообщило, что он убит в округе Команче. Вознаграждение было заплачено.
По спине пробегает холодок, — видно, злой дух никак не оставит меня в покое.
Лайл мертв! Все это время его отец гнался за душой, которую уже прибрал к рукам дьявол.
— Не нужно меня в это вмешивать. Я тут ни при чем. Я и приехала сюда только потому, что… Я сделала то, что сделала, потому что… потому… — Что бы я сейчас ни сказала, Эламу Солтеру мои слова покажутся пустым звуком. И немудрено: ведь он человек, который еще маленьким мальчиком сбежал от хозяина и обрел свободу. Прожил жизнь так, что теперь даже белые мужчины говорят о нем с почтением.