Голова дракона

Семёнов Мануил Григорьевич

Ну, а продукция? Она известна, как теперь принято писать, не только в нашей стране, а и далеко за ее пределами. И, также вполне в духе времени, эта продукция имеет особый бригадный знак качества. Когда-то этот знак воспринимался с недоумением, был непонятен, а теперь его знает каждый: Кукрыниксы.

Сказав «когда-то», я имел в виду то время, когда в Московском художественном училище — ВХУТЕМАСе — впервые объединились три молодых талантливых художника. И на страницах самодеятельного рукописного журнала училища появился новый автор со странной, труднопроизносимой фамилией. Именно здесь Кукрыниксы начали свой художественный путь.

О творчестве

художников написано немало. «За шесть лет своей остроумной, веселой работы они отлично доказали и непрерывность своего роста и ценность своего творчества. Они очень талантливы…» Так сказал о Кукрыниксах Алексей Максимович Горький, сказал более сорока лет назад. Он советовал им не замыкаться в рамках литературных тем, лучше изучать политику дня, года, эпохи, почаще заглядывать в Европу, за все наши рубежи, обличать все, что прячется от гибели на мусорной почве прошлого, в облаках ядовитой и лживой пыли. Каждый, кто более или менее внимательно следит за работой коллектива Кукрыниксов, может без всякой натяжки сказать, что художники добросовестно выполнили все задания, полученные ими от великого пролетарского писателя.

Когда я думаю о работе Кукрыниксов, мне почему-то всегда вспоминается война. В грозные для всех нас годы, когда над Родиной нависла смертельная опасность, Кукрыниксы отдали все свои сбережения на приобретение танка. Могучий «КВ», построенный на деньги художников-сатириков, вероятно, нанес немалый урон врагу. Но нет сомнения в том, что опустошительный урон вражескому стану нанесли и карикатуры Кукрыниксов, их разящая сатира военных лет! Вспомните, с какой силой сарказма и убийственной иронии изображали художники Гитлера, Геринга, Гиммлера, Геббельса, Муссолини, Хорти, Антонеску — шайку кровавых палачей. И надо было обладать убежденностью, несгибаемой верой в правоту народного дела, чтобы изо дня в день клеймить фашистских бонз, у ног которых в ту пору лежала порабощенная Европа!

Художники крепко запомнили горьковские слова о том, что «никогда еще враг не был так смешон, как наш враг», и в полной мере использовали оружие смеха для борьбы с фашистскими варварами. Свою ненависть и презрение к врагу они передавали тысячам и тысячам бойцов, и те начинали глубже понимать, что не так страшен черт, как его малюют в священных книгах, но он действительно жалок и смешон, когда его малюют Кукрыниксы…

Удар Кукрыниксов беспощаден, и потому так боятся их острого, неотразимого пера наши враги. Полистаем подшивки «Правды», комплекты «Крокодила», раскроем листы монографий и альбомов. Сколько по-снайперски точно пораженных мишеней, сколько блистательных попаданий в самое «яблочко»! И какая удивительно глубокая, психологически оправданная трактовка состояния «героя» карикатуры, сколь остроумна ее композиция при кажущейся незамысловатости и простоте! Это мастерство. А бросающаяся в глаза скупость изобразительных средств, умение сказать многое в мелких, казалось бы, второстепенных деталях? Это — тоже мастерство.

В самом начале рассказа об этой бригаде я не случайно упомянул о повале леса. Там действительно удобно действовать втроем. А уместен ли такой бригадный метод в художественном творчестве? Любой искусствовед даст на этот вопрос отрицательный ответ. Но ведь Кукрыниксы-то существуют! Хотя, может быть, и там, в творческой мастерской на улице Горького, введено четкое разделение труда, как на лесной делянке? Один придумывает тему карикатуры, второй рисует, третий дает к ней подпись… Но так может рассуждать лишь человек, очень и очень далекий от того, что

называется творчеством, и представляющий его «рабочий» процесс слишком уж примитивно. Каждый профессиональный художник, в том числе и художник-карикатурист, не может сказать вам, что у него рождается сначала, что потом. Это всегда бывает по-разному. Иногда весь замысел будущего рисунка возникает целиком, иногда одна, и притом не самая важная, его деталь или подробность. Процесс художественного мышления неразрывен, его нельзя разложить по полочкам. И потому-то уникальны, неповторимы Кукрыниксы, что воедино слились их три художественных мысли и три манеры. Три стиля породили один — своеобразный и неповторимый!

Они всегда вместе. Рисунок считается готовым, если он прошел через восприятие трех, если к нему прикоснулись три руки. Когда Кукрыниксы высказывают какое-нибудь мнение по художественным проблемам, это значит, что они сообщают мнение всех трех художников. Если кто-нибудь из них вдруг заболеет, работа прекращается. А уж коли Кукрыниксы в строю, то в строю находятся все трое. Строго поровну делят они обиды и огорчения, удачи и радости тоже приходятся на троих.

Иногда, впрочем, действует в бригаде и разделение труда.

Вспоминается по-особенному жаркий июльский день 1967 года. Какое-то неотложное дело привело меня к Кукрыниксам, и я заехал в их мастерскую на улице Горького. Встретила меня секретарь, милейшая женщина, сотрудничающая с художниками много лет, и заботливо предупредила:

— Товарищи работают.

— Я не помешаю.

Осторожно приоткрыв дверь, я застал следующую сцену. В кресле старинной работы сидел вельможа, закутанный в шубу, лихо набекренив меховую шапку.

В вельможе без труда я узнал Порфирия Никитича Крылова. А у подрамника с натянутым холстом стояли Михаил Васильевич Куприянов и Николай Александрович Соколов. Пристально вглядываясь в натуру, они по очереди подходили к холсту и писали.

На мой немой недоуменный вопрос ответил Николай Александрович:

— Задумали картину к отчетной выставке, но вот с ног сбились, а натуры подходящей не могли найти. Не носят теперь таких «барских» лиц, как у нашего Порфиши. Уговорили. С трудом уговорили его позировать.

Тут заговорила сама «натура»:

— Братцы, вы или пишите, или разговаривайте. А то я шубу сброшу и пива холодного выпью. Невмоготу мне. Двадцать девять градусов тепла в тени…

Но в общем-то обязанности и права делятся сразу на троих бригадников.

Так вышло и с высшим отличием Родины, высшей трудовой заслугой.

С начала 1972 года Героем Социалистического Труда стал Порфирий Никитич Крылов.

Несколько позднее — Николай Александрович Соколов.

И в ноябре 1973 года высокого звания удостоен Михаил Васильевич Куприянов. Хотя ему бы полагалось занять место в шеренге героев первым. Ведь с его фамилии начинается бригадный, отличительный знак — Кукрыниксы. Но таков слепой случай: один родился раньше, другой несколько позднее, а третий еще чуть-чуть позже…

На этом я мог бы и закончить свои заметки. Но уж послушайте в заключение несколько необычную, но вполне достоверную историю.

Однажды поздно вечером трое мужчин остановили на улице Горького такси и попросили шофера подвезти их домой. Поехали. Некоторое время в машине царило молчание. Потом один из тех двоих, что сидели сзади, нарушил его:

— А ведь мы, братцы, пожалуй, зря Ивана зарезали.

Минуту спустя откликнулся его сосед:

— Да, жалко человека! Но теперь уж ничего не поделаешь.