Голова дракона
Шрифт:
ВЕСЕЛАЯ БАНДУРА ОСТАПА ВИШНИ
В нынешнем году исполняется 93 года со дня рождения Остапа Вишни. Настроившись на приличествующий случаю серьезный лад, мы должны были бы сообщить, что именно тринадцатого ноября 1889 года на хуторе Чечва, Зиньковского уезда, Полтавской губернии, в семье служащего помещика фон Ротта Михаила Губенко родился сын Павел. Но нет никакой гарантии, что уже самое начало нашего серьезного повествования не будет прервано самим юбиляром. Так и есть:
«У меня нет никакого сомнения в том, что я родился, хотя и во время моего появления на свет белый
Если придерживаться серьезного тона, то следовало бы сказать, что детство будущего писателя было трудным. Ведь в семье, кроме него, было еще двенадцать голодных ртов. Но опять-таки сам юбиляр вносит в повествование озорную струю.
«Условия для моего развития, — говорит он в своей автобиографии, — были подходящие. С одной стороны, колыбель на веревочках, с другой — материнская грудь. Немного пососешь, немного поспишь и растешь себе помаленьку.
Так оно, значит, и пошло: ешь — растешь, а потом растешь — ешь».
Остап Вишня начал печататься на четвертом десятке лет, уже будучи сложившимся, зрелым человеком. И хотелось бы рассказать об условиях окружающей его жизни, о том, что дало толчок и импульс к творчеству замечательного юмориста. В его же собственном изображении это выглядит так:
«Из событий моего раннего детства, которые повлияли на мое литературное будущее, твердо врезалось в память одно: упал я с лошади. Летом еду верхом по полю, а собака из-за кургана как выскочит, а лошадь — в сторону! А я — шлеп! Здорово упал. Лежал, пожалуй, с час, пока очнулся… Недели три после этого хворал. И вот тогда я понял, что я для чего-то нужен, если в такой подходящий момент не убился. Неясная во мне шевельнулась тогда мысль: наверно, я для литературы нужен. Так и вышло».
Так и вышло, но, конечно, не потому, что юный наездник свалился со степного скакуна. И не потому, что отец будущего юмориста, увидев однажды маленького Павлушу, размазывавшего по полу лужу, сказал: «Будет писать!» При всем нашем уважении к магическим предсказаниям и вещим догадкам мы должны сказать, что дело было не в них. А в огромном таланте, который только искал выхода и однажды нашел его.
Талант Остапа Вишни — это редкий талант человека, воспринимающего мир сквозь призму веселости. Нет, он не видел мир через окуляры розовых очков, которые придают всему окружающему вполне благопристойный, благополучный вид. Фельдшер по профессии, скиталец по призванию, он много ездил, и многое предстало перед ним в натуральном, неприкрытом виде.
Бурные политические события начала двадцатых годов давали богатую пищу для творчества писателя, гамма красок в палитре художника-юмориста была чрезвычайно богатой и разнообразной. Новая жизнь властно входила в города и села, повсюду утверждались революционные, социалистические порядки. Этому бешено сопротивлялись классовые враги. Где открыто, а где и тихой сапой действовали белогвардейские недобитки, кулаки, реакционное духовенство. Они сеяли смуту, саботировали распоряжения и мирную организаторскую работу молодых Советов, они страстно желали возвращения власти помещиков и фабрикантов. Сатирические мишени были налицо, и Остап Вишня открыл по ним убийственный огонь, обрушив на врагов всю силу своего таланта.
Он рисует в карикатурном виде шкодливого, как мартовский кот, попа, потерявшего свои поповские штаны. Он ехидно живописует дородных
«Сотый раз собираются монархисты в эмиграции на тайные собрания и в сотый раз рассуждают на тему «Когда позовет их народ…».
Мы уже говорили, что Павел Михайлович Губенко взялся за писательское перо поздно, но зато его недюжинное дарование расцвело как-то сразу, вдруг, будто по чьему-то волшебному знаку. И не случайно сравнивают стремительное развитие творчества писателя с цветением вишневого сада. Кажется, что только вчера ты видел набухшие почки на холодных голых ветках, а уже сегодня весь сад в пышной белой кипени, и нельзя от него оторвать глаз…
Казалось, не было в двадцатые годы на Украине такого издания, где бы не печатался Остап Вишня, где бы он не был желанным автором. Его фельетоны, зарисовки, юморески стали сразу же необычайно популярными. Буквально в первые же десять лет писательской, журналистской работы он стал автором двадцати трех книг, а их общий тираж достиг шестизначного числа. И это в те далекие времена, когда страна испытывала огромнейшую нехватку бумаги, когда мало-мальски исправные типографские станки можно было пересчитать по пальцам!
Если доискиваться до истоков этой необычайной популярности писателя, то надо прежде всего отметить подлинную народность его творчества. Читаешь любой его очерк, рассказ, и тебя не покидает ощущение, что ты прикоснулся к живому роднику народной жизни. Так неповторимы и своеобразны выведенные в них образы людей, так полнокровен и звучен их язык! И, познакомившись с героями Остапа Вишни, ты твердо знаешь, что все эти Ониськи, Остапы, Одарки не выдуманы автором, что они существуют на самом деле, что писатель их хорошо знает, шагал вместе с ними по сельской улочке или трясся в одной телеге, а может быть, после жаркой сенокосной поры пел задумчивую украинскую песню…
Были у Остапа Вишни две привязанности, которые он пронес через всю свою жизнь.
Это, прежде всего, любовь к селу. Пожалуй, никто из украинских писателей не отдал столько сил и таланта воспеванию сельского труженика, сколько Остап Вишня. Сам потомственный селянин, он любил украинское село верной сыновней любовью.
«Да как же его не любить, село? — писал Остап Вишня. — Разве его постигнешь? Разве его опишешь?
Вот лежу я на горбочке, под вишней! А почем вы знаете, что под тем горобком?! Может, там такая, как говорится, «курская аномалия», что копни только, — тебя самого торчком поставит… А может, нефть так ударит, что сам Керзон лапками кверху хлопнется!
Или поглядите: вон овражком, ухватив теленка за хвост, чей-то белоголовый, в драных холщовых штанишках стрелою мчится…
Разве вы знаете, что из этого белоголового выйдет?!»