Головолапная
Шрифт:
Она невольно отступила от порога.
Шуршание и скрежет поднимались. Когда они добрались до площадки и сменились сосредоточенным сопением, Гата заставила себя выдохнуть и успокоиться. Это ей, наверное, с остатков похмелья всякое мерещится.
Она уже шагнула обратно к двери, уже взялась за ручку, желая высунуться и сказать курьеру, что ему сюда — как вдруг светло-зеленая краска подъезда в полосе между дверью и косяком рассеклась серыми полосами. Они зашевелились, словно длинные пальцы голодного человека над тарелкой
Страх заставил Гату стиснуть холодную дверную ручку, вжать голову в плечи и вцепиться взглядом в движущиеся по стене полосы. Вот они все одновременно замерли, потом тень уплотнилась, увеличилась, полосы стали шире.
В проеме совсем потемнело — и дверь с силой потянуло наружу.
Гата лишь сильнее вцепилась в ручку. И вместо того, чтобы сбросить с себя разом накатившийся страх (он ведь иррационален и глуп! что же это такое! всего лишь курьер!), она подалась вперед, через порог.
Одна из теней загнулась, послышался робкий шепот: «Простите…»
Зацепившись за край двери, в проем влезла черная суставчатая лапа, покрытая густым плотным… мехом?
От ужаса, Гата отпрыгнула в прихожую. Ноги подкосились, будто под них ударил кто-то, поджидающий сзади. И Гата упала.
Дверь, потеряв сопротивление, дернулась. Еще несколько длинных паучьих лап высунулись и обняли ее край, заскребли короткими черными коготками по металлу.
Прочь, прочь!
Гата пыталась отползти от кошмарных лап, жутким пучком шевелящихся у двери. Они лезли и лезли, все новые и новые. Хотелось кричать, звать на помощь. Горло сдавленно свистело, Гата почти задыхалась.
Когда дверь полностью открылась, Гата мигом покрылась ледяным потом. На пороге ее квартиры замерло существо в черных кроссовках, шортах «милитари» и в красной футболке с логотипом службы доставки. Вроде человек. Но судорожно глотая ртом воздух, Гата уставилась туда, где должна была быть голова — так ворочался и скрежетал клубок огромных паучьих лап.
Не соображая ничего, она схватила попавшийся под руку башмак и запустила его в чудовище. Красная футболка мелькнула, уворачиваясь.
— Что вы?.. — сказали из паучьего клубка.
Гата заорала и швырнула еще чем-то.
— Да что творите! Я же просто хотел…
Лапы на голове курьера возмущенно задрожали, встопорщились, уперлись в полоток, переломились, не помещаясь в прихожей — и полезли на Гату, с сухим громким шуршанием переплетаясь между собой. Жадные, они требовали друг у друга: убирайся, кыш, подвинься, моя добыча…
Скользнув по полу, Гата бросилась вперед и ударила плечом курьеру в шорты-милитари. Заливаясь слезами ужаса, вывалилась на площадку. Курьер с руганью и шелестом огромных лап, царапающих стены, упал позади.
Она скатилась по лестнице, содрав коленки, ударяясь локтями, едва не сломав ногу на повороте второго этажа.
Двор ударил в нее солнцем и жаром.
Что делать? Звать на помощь? Убегать?
Гата выскочила на горячий асфальт дорожки у дома, заставленной машинами, как стеной. В босые ноги остро врезались камешки, песок при малейшем движении пролезал между пальцами и кусал нежную кожу. Лучи яркого солнца слепили, хлестали по глазам, не давали сориентироваться.
Пиликнула дверь ее подъезда. Гата резко развернулась, всматриваясь — и содрогнулась. Из подъезда вылезал клубок мелко-суставчатых шипастых лап. Он шевелился, ощупывал, скользил и шкрябал когтями по железной двери: словно гигантский паук лез из своей норы на охоту.
Гата метнулась туда-сюда, потом бросилась к проходу между корпусами и на подкашивающихся ногах свернула за угол дома. Задыхаясь, остановилась. Сдавленное горло жалобно сипело. Она обхватила себя руками и прижалась к теплой стене.
Вытянутая тень, распластавшаяся от ее ног вправо, ложилась на стриженую траву узкого газона и была похожа не на узкий силуэт человека, а на дерево, большую крону которого терзает сильный грозовой ветер. Там, где должна была быть округлая голова, у тени копошились и дрожали ломаные линии.
В ушах застучало горячо и оглушающе. Звуки лета притихли, испугавшись вместе с Гатой.
Она схватилась за голову и не нашла под ладонями своих волос. Рука судорожно трогала заскорузлые трубки, растущие из макушки и покрытые пучками жесткой щетины. Пальцы спотыкались о твердые наросты, под ногти злобно впивались мелкие шипы.
Что это? Чудовище-курьер с паучьими лапами на голове что-то успел сделать с ней, из-за чего у нее такие же лапы? Они суетятся, шуршат, мечутся и бьются друг о друга, длинные, жесткие…
— Нет, нет, — выдавила сказать Гата, трясясь. — Это невозможно. Я не паук.
Лапы на голове зашевелились, посмеиваясь с шелестом.
Ужас и отвращение взяли за горло, закружилась голова. Желудок дернулся в спазме. Гата упала на колени без сил, и ее мучительно вырвало.
Глава 12
1
Охвативший ее ужас немного отступил, словно бы часть его выплеснулась из Гаты вместе со вчерашней едой. Словно бы это именно страхом ее стошнило.
Кое-как она поднялась на ноги.
Тень щупалец из головы ползала по стене дома, заламывалась на углу. Желая оказаться подальше от стены, на которой слишком пугающе показывалось ее новое обличие, Гата побежала мелкими шажками на проспект — крупными не могла, колени подгибались. Несколько раз, пытаясь ускориться, она падала.