Головолапная
Шрифт:
Она вздохнула и подперла вторую щеку второй рукой.
Ну что надрать? Напишешь «уши» — скажут, неправдоподобно, потому что «Вы вообще слышали, как выражаются современные школьники?». Напишешь правдоподобнее — закричат, что безобразие и не годится для детской литературы.
Нет. Определенно этот рассказ не давался, как черствый хлеб беззубой бабке.
А если ответить на наглое упорство злым упрямством?
Гата закрыла глаза, выдохнула, прогоняя все сомнения и топтания на месте. Потом быстро отстучала на клавиатуре, собрав все вместе: «И пусть он утонет, пусть обе ноги себе сломает, пусть он в люк на тротуаре провалится, пусть его корейцы похитят и
И неожиданно осталась этим перечнем довольна.
Да, так будет лучше — беды сразу целым списком. Это как раз объяснит, почему Володя не бросился на обидчика: он увлекся красочными наказаниями. А потом один из пунктов неожиданно превратится в реальное событие, и Петухов… да, окажется в опасности падения куда-нибудь… в воде все-таки… или пусть он даже упадет и барахтается, захлебываясь…
Но Володя умеет плавать и спасет хулигана.
Она прикрыла ноутбук, взяла пустую кружку и вытащила из ведра под столом мусорный мешок с тремя скукоженными пакетиками чая. Унесла все это на кухню, где, пока закипала вода, все-таки протерла столешницу и стеклянный столик от пыли, хотя сама знала, что в этом нет нужды.
Поужинала специально макаронами, чтобы побольше настроиться на события рассказа. Но от вспрыгнувшей мысли нацепить их на уши и описать, так сказать, ощущения изнутри, отказалась.
Наконец, устроившись в прохладной постели, пощелкала пультом, переключая каналы большого телевизора. Где-то на третьем десятке переключения появилась идея съездить к подруге, чей фотоальбом она недавно изучала. Поговорить с ее дочерью. Пусть девочке четырнадцать лет, что немного больше, чем ориентировочная аудитория рассказа про Володю. Но можно попросить рассказать о проблемах в школе: как травят, на какие козни идут, как шушукаются и сговариваются, как реагируют, что говорят потом, что обсуждают между собой…
Позвонить прямо сейчас?
Но уже почти ночь, неприлично.
Когда на экране телевизора вдруг появился чей-то дачный участок, а круглолицый огородник с гордостью демонстрировал на камеру плоды своих огуречных трудов, Гата вспомнила, что подруга как раз завтра вместе с дочерью уезжает на дачу. На месяц минимум.
А завтра ее смена! И не поменяешься: лето, все в отпусках.
Ладно. Два дня отработать, а потом можно будет со свежими мыслями расписать все события в рассказе так, чтобы было правдиво, чтобы приняли в сборник, чтобы прочитали, поверили, одобрили… Ей ведь не так много хочется, а бьется она над этим текстом, как ни над одним другим.
Ну вот же не везет! Каждый раз одно и то же: к чему тянется душа, тем мается разум.
Гата завернулась в тонкое одеяло и накрылась с головой.
Да пусть и правда этот подлец утонет! Хотя бы ради ее покоя.
Глава 2
1
Ее несложный путь от дома до работы вызывал зависть тех сослуживцев, кому приходилось пользоваться метро. По мнению таких удаленно живущих сотрудников, Гате нужно было приложить непростительно малое количество усилий: триста метров пешком и потом еще пять остановок наземным транспортом — три по проспекту и две после поворота с него на улицу, ведущую прямиком к торговому центру.
Гата могла ходить еще короче, по паре километров пешком наискосок через старое кладбище, которое уже давно поглотил разросшийся город. Но как раз дорога через кладбище снижала зависть впечатлительных коллег. Саму Гату такая дорога не напрягала. При хорошей теплой и солнечной
Утром, потолкавшись в переполненной маршрутке и посетовав на то, что пылкие рекламные обещания о дезодорантах не соответствуют суровой летней действительности, Гата выбралась на свежий воздух.
Перед торговым центром было, как обычно, оживленно. В десятке метров от входа курила хохотливая компания студентов. Ближе к остановке пенсионерка с сумкой на колесиках кричала на молодую девицу с коляской, стоящей поперек тротуара, что вот раскорячились тут, не пройти. Девица не давала себя в обиду и отвечала в тон. Один интеллигентного вида мужчина средних лет неосторожно улыбнулся и заметил, что раскорячились вообще-то обе.
Гата не стала досматривать, чем закончится назревающий скандал, обошла торговый центр сбоку, миновав глухую стену, и вошла через вход со стороны парковки, открытый в этот час только для сотрудников.
В просторном холле ее встретил напряженный взгляд двух охранников, дежуривших за стеклянной стенкой. Проходя мимо них, Гата махнула пропуском. Взгляд охраны расслабился.
Она усмехнулась про себя — ведь все тут знают ее в лицо, почему же каждый раз смотрят так, будто она подозрительный шпион?
По гулкому пустому холлу, мимо закрытых одинаковыми белыми ставнями магазинов, Гата дошла до лестницы. Эскалаторы еще не работали.
Каблучки звонко зацокали по ступенькам. Первый год она старалась делать шаги тише — ее попугивала такая пустота здания, призванного быть центром шума, веселья и радостных покупок. Но потом привыкла. А потом распробовала и никогда не отказывалась от возможности пройти по пустым залам и галереям. Иногда подбирала описания тишины, которые могли пригодиться. «Так тихо, словно бы воздух замер по команде «смирно!» — это она считала пока самым удачным из своего, но недостаточно выразительным по сравнению со строчками любимого «Сплина», «Так тихо, что я слышу, как идет на глубине вагон метро».
Даже до открытия центр не был беззвучным: то кто-нибудь из охраны оглушительно чихнет на первом этаже, и эхо добросит звук до второго, то протарахтит по кафельным плиткам тележка уборщицы, то сквозняк из открытой форточки толкнет металлические ставни магазина — и раздастся недовольное поскрипывание.
На втором этаже было довольно свежо, что как раз и говорило — кто-то забыл закрыть форточку, и за ночь проветрилось. Куда охрана смотрела? Они же утверждают, что у них каждая щель под контролем! Хотя, может, это кто из охраны и открыл. Но тогда неясно, почему здесь, а не на первом этаже.
Обязанности Гаты призывали ее найти того, кто не закрыл форточку. Опыт говорил, что сдавать своих некрасиво. К тому же, если выяснится, что это кто-нибудь из девчонок вчерашней смены оплошал, то влетит всем администраторам, и Гата попадет в их число. Лучше будет, если она завтра, уходя на выходные, оставит в компьютере записку: «Девочки, не забывайте про форточки». Только никаких бумажек. Есть среди охраны особо любопытные глаза, которые любят пройтись по чужим делам и вещам. Заметки на «рабочем столе» компьютера стали для администраторов хорошим способом обмениваться информацией между сменами. А любопытным глазам иногда подкидывали для изучения списки продуктов, листики с нарисованными цветочками или рабочие «Лида! 422-ой. Аренда до 30-го».