Головоломки
Шрифт:
— Наверное, это был медведь, — пояснил свою мысль Штерн.
— Так близко от города? — недоверчиво качнул головой Сорокин. — Маловероятно. Хотя… Следует не забывать, что мы не в Московской области, а на Урале. А это уже Сибирь.
После этих слов Павлюков вдруг пожалел, что у них нет ни единого ружья. Двустволка при встрече с медведем была бы ясно не лишней. Конечно, Сорокин и Кеша были вооружены. У Кеши Павлюков один раз точно заметил кобуру под широкой, сидящей на нем мешком ветровкой. Сорокин ходил в одной рубашке, но это не значит, что в рюкзаке у него не было пистолета. Наверняка был. Но пистолет очень уж ненадежное оружие для борьбы с медведями.
— Это не медведь, — сказал Павлюков. — Не похоже на медведя. Наверное, это был все-таки человек.
После этих его слов у костра стало совсем неуютно. Окружающая темнота вдруг сделалась колючей и враждебной. И Павлюкову остро захотелось в город, в безопасную квартиру.
Максютов первый поднялся и отправился в палатку. Словно не он продрых весь день без задних ног. За ним потянулись остальные. Павлюков, отчасти из упрямства и желания что-то доказать самому себе, остался один у костра. Подбросил еще сучьев в огонь и посидел, прислушиваясь, но вокруг было тихо, лишь из палатки доносились шорохи и какие-то звуки — народ укладывался спать.
Уже залезая в палатку, Павлюков вспомнил, что оставил еще днем у речки свою панаму, которая хорошо защищала голову от солнца. Утром надо будет сходить забрать, подумал он. Заодно и воды для завтрака принесу. Дежурить, правда, вызвался сам Сорокин, но помогать друг другу — святая обязанность людей.
С этими мыслями Павлюков нашарил в темноте палатки свой спальник, но внутрь залезать не стал. Лег поверх и тут же погрузился в сон, без сновидений, но полный смутной тревоги.
14 июня 1983 года
Опять он видел странные, тревожащие, но порой и манящие сны. На этот раз ему снилась покрытая короткой, остроконечной травой бескрайняя степь. Дул ровный ветер, но трава была слишком маленькой, чтобы колыхаться. Коричневая, она резко выделялась на фоне голубой почвы, из-за чего степь чем-то напоминала терку.
Внезапно его затопило волнение, предчувствие чего-то важного, светлого, праздничного. Он гикнул во всю мощь глотки, и клич его разнесся далеко по степи. А потом он рванулся с места и побежал, точнее, поскакал, потому что у него обнаружились четыре ноги, заканчивающиеся мощными копытами. Дробный стук их по прожженной солнцем почве отдавался в ушах. Шумное дыхание мощных легких почти оглушало. Скорость, с какой уносилась по сторонам степь, была не меньше, чем у гоночного автомобиля на треке. На глазок он определил ее километров в сто восемьдесят в час.
Сперва он не знал, куда скачет, но вскоре определилась цель. Впереди возникла неясная точка, которая во мгновение ока выросла, приблизилась и превратилась в фигуру странного существа, стоявшего на четырех широко расставленных тонких ногах.
Он, Который Настоящий, при виде такого существа заорал бы от ужаса и убежал со всех ног, а если бы в руках был автомат, то, не задумываясь, выпустил бы в него весь рожок.
Но Он, Который Во Сне, отреагировал совершенно иначе. У него сбилось дыхание и екнули, справа и слева, оба сердца, могучими толчками гнавшие по жилам кровь. Потому что это была женщина. Точнее — девушка. Еще точнее — его любимая девушка.
В принципе, существо напоминало кентавра, но очень, очень отдаленно. Четыре тонкие — стройные? — ноги поддерживали веретенообразное горизонтальное туловище, из которого росло вертикальное, конусообразное. Увенчано
Он, Который Настоящий, содрогался и беззвучно скулил от ужаса. В то время, как Он, Который Во Сне, подошел вплотную. Сердца колотились, дыхание распирало грудь. Щупальца их встретились, на миг переплелись, и тут же разъединились.
Потом Он, Который Настоящий, наблюдал, как щупальца девушки протянулись, легли ему на лицо, надавили на глаза. Он почувствовал, как они, легко и свободно, проникают в рот и в ноздри. Он задыхался обеими своими сущностями сразу: Он, Который Настоящий, от ужаса, тошноты и отвращения, а Он, Который Во Сне — от страсти, поскольку то, чем они занимались, можно было смело назвать любовными объятиями, поцелуями и сексом…
Он проснулся, открыл в темноте глаза и какое-то время лежал, буквально собирая настоящего себя по кусочкам. Потом к горлу подкатилась тошнота, он, сгибаясь от рези в желудке, побежал в туалет, где его долго рвало кровью и желчью.
Он стоял на коленях возле унитаза, интуитивно понимая, что это продолжается перестройка организма, которую без малого два года проводят Головоломки. А сны — это какой-то побочный эффект их воздействия. А может, вместе с внедренными в организм новыми генами попала к нему память предков создателей Головоломок. Или, скорее, тех существ, которые занимались Головоломками до него. Где-то в иных мирах и в иные времена. Это как болезнь, которой надо переболеть, чтобы обрести против нее иммунитет.
Но долго я так не выдержу, сказал он себе после особо длительной серии спазмов, когда рвать было уже нечем, а организм все еще испытывал позывы. Так ведь можно с катушек слететь.
Выдержишь, сказал ему внутренний голос, его советчик, единственный друг и опора. Он появился после решения второй Головоломки, иногда давал дельные советы, иногда предсказывал какие-то мелкие события из недалекого — не дальше нескольких дней — будущего. И предсказания его всегда исполнялись, а советы всегда носили практический характер. Теперь он настолько привык к нему, что даже удивлялся, как обходился без него всю прежнюю жизнь, такую далекую и… ненастоящую.
Выдержишь, сказал внутренний голос. Просто принимай все, как должное, как естественный процесс. Пойми, Они никогда не потребуют от тебя ничего, что ты не смог бы исполнить. Внутренний голос всегда называл Головоломки Они, словно у них не было имени или названия — он так и не определился, чего именно, потому что не мог понять, Головоломки живые или просто очень хитроумные механизмы…
Ты опаздываешь в Свердловск, без перехода продолжал внутренний голос. Нужно выезжать сейчас, немедленно.