Голубая луна
Шрифт:
Я приложила руку козырьком ко лбу и прижалась носом к окошку в двери. Оттуда на меня уставился рычащий волк.
— Черт!
Я отскочила назад, сердце бешено колотилось, воздух поступал в легкие короткими вдохами, ладонь опустилась на рукоятку пистолета. Я ожидала, что в любую секунду зверь вылетит, пробив стекло, и вцепится мне в горло. Но ничего не произошло.
Я подкралась назад к окну и глянула внутрь. Волк по-прежнему был там.
Но животное не собиралось нападать на меня в любом обозримом будущем, так как
Или, по крайней мере, лучше ему быть мертвым, раз уж оно висело на стене напротив двери.
Не знаю, почему меня так обеспокоил волк. У меня самой на стене висели оленьи рога.
Зачем отстреливать оленей, если вы не собираетесь показывать свою добычу? Есть вы их уж точно не сможете. На вкус они как зловонные башмаки, сваренные в протухших помоях.
Но в моем доме оленьи рога использовались как вешалка для медалей за первое место по стрельбе и время от времени как сушилка для нижнего белья. От волчьей головы не было бы никакого проку.
Я задумалась, зачем она Кадотту?
Я подошла к краю крыльца.
— Вы готовы идти? — окликнула я.
В ответ мне послышался отдаленный волчий вой.
Слишком далеко, чтобы пускаться в погоню. И все же этот звук заставил меня спрыгнуть с верхней ступеньки и поспешить туда, где я оставила старика.
Его там не было.
Я выругалась и отправилась по следу. Я не обязана была предупреждать его, чтобы не заходил далеко. Он все же большой мальчик.
Однако количество заблудившихся и умерших в лесу людей поражало.
Если я потеряю элитного охотника на волков, меня до конца моих дней станут звать тупицей.
Я крикнула, но ответа не услышала. Я пометалась вокруг, но результат был тем же. Внезапно я поняла, что в лесу стало тихо. Слишком тихо. Даже птицы замолчали. Что-то приближалось.
Снова послышался волчий вой — на этот раз ближе — и ему ответил второй волк.
Почему они воют средь бела дня? Не за ними ли отправился Манденауэр? У него не было оружия, или, по крайней мере, я его не видела.
Листва шуршала все ближе и ближе. Я посмотрела вверх. Верхушки деревьев были неподвижны, как озеро в новолуние. Ветер, дувший ранее, стих. Что же двигалось сквозь кустарник?
Треснула ветка. Я замерла. Как и тот, кто там находился, кем бы он ни был. В моей руке оказался пистолет. Я не знаю, когда его достала. Я просто была рада, что это сделала.
В темноте в лесу почти невозможно определить, с какой стороны доносится звук. Я обнаружила, что при ярком свете дня это также невозможно. Я стояла среди кустов и деревьев, когда затылок начало покалывать. За мной наблюдали.
— Манденауэр? — крикнула я. — Вернитесь сюда, немедленно!
«Это должно сработать», — насмехался надо мной разум. Если старик здесь, то уже был бы рядом.
Дыхание с хрипом вырывалось из моей груди, сердце колотилось, пот струйкой сбежал между грудей и скользнул
Боковым зрением я уловила какое-то движение и пригнулась к земле, повернув дуло в том направлении.
Манденауэр поднял бровь:
— Ну надо же, да мы нервные?
Я опустила пистолет, но в кобуру не убрала.
— Да, нервные. Где вы были?
— Там.
Он неопределенно махнул рукой. Движение туго натянуло на нем рубашку, и я увидела очертания пистолета. Мне следовало догадаться.
— Вы слышали волков? — спросила я.
— Я старый, а не глухой.
— Вы же не пошли за ними, правда?
Он покачал головой:
— Это не те животные, которых я ищу.
Я нахмурилась:
— Откуда вам знать?
— Я знаю.
Проехали. Мне не терпелось убраться отсюда. Ненавистно признавать, но я была совершенно выбита из колеи. Птицы не перестают чирикать без причины. И у меня не появляется ощущения, что за мной наблюдают, если только за мной действительно не наблюдают.
— Закончили? — спросила я.
— Разумеется.
Мы направились к машине, и если мы уходили быстрее, чем пришли, плевать. Я не часто пугаюсь, но если такое случается, это меня шокирует.
— Вы можете опустить пистолет, детектив.
Я посмотрела вниз, удивившись, что до сих пор держу оружие в руке. Я также удивилась, поняв, что не хочу убирать его.
— Где ваше ружье? — спросила я.
— Заряжено и заперто, лежит в «Орлином гнезде».
Значит, Манденауэр остановился в спа-отеле «Орлиное гнездо». Спа в Миниве — понятие относительное. Оно означало, что возле озера имеются полотенца и древняя сауна, пьяно кренящаяся к воде со своего насеста на близлежащем холме.
— От ружья, лежащего в чехле под кроватью, вам будет не много пользы. — Как и от спрятанного под рубашкой пистолета, если уж на то пошло.
Манденауэр положил руку мне на плечо, и я остановилась.
— Волк не нападет при ярком свете.
— Почему нет?
Он улыбнулся мне, словно умственно отсталой:
— Не нападет. Поверьте мне.
Я фыркнула. Я не доверяла никому, кроме Зи и иногда Клайда. На собственном нелегком опыте я узнала, что те, кому ты больше всего доверяешь, также являются теми, кто может причинить больше всего боли. Поэтому мой круг доверия был очень узким.
— Вы мне не доверяете?
Я посмотрела на него, словно говоря «Вы меня за дуру принимаете?», и он кивнул.
— Хорошо. Не доверяйте никому, Джесси. Дольше проживете.
Мы с Манденауэром имели сходные мнения по гораздо большему числу вопросов, чем я полагала.
Я сжала пальцы на пистолете и успокоилась. Другие женщины хранили памятные вещицы из своего детства — кукол, мягкие игрушки, одеяла и в трудную минуту доставали их. А я? Я всегда предпочитала «магнум» сорок четвертого калибра.