Голубка
Шрифт:
— А вы?
— И я… потом. Позже.
Ирина забралась на верхнюю полку, но уснуть не могла. Теперь в голову полезли горькие мысли. Она ворочалась с боку на бок, пытаясь отвернуться от них, но не получалось. Она видела Геркин затылок, склоненный над головкой в белой шляпке… Смех счастливой соперницы… Почему он сразу не признался, что у него другая? Почему?! Зачем нужен был этот спектакль? Зачем он остался ночевать у нее в гостинице? Как она сама-то могла…
От нахлынувших мыслей голова стала
Конечно, девчонки рассказывали о том, как другие парни обманывают других девушек. Но чтобы Герка?! Ее Герка, который с детства был ее кумиром, героем ее детских грез! Прощай, Герка… Сказка кончилась…
Слезы пересилили. Иринка кусала край подушки и изо всех сил сдерживала рыдания. Но они все равно прорывались наружу. Они сотрясали ее, и вскоре вагонная подушка намокла, а девушка, обессиленная, уснула.
Она не слышала, как отец близнецов входил в купе, снова выходил. Не слышала, как, поправив покрывала на детях, поправил и ее покрывало. Как, постояв напротив ее полки, снова вышел курить в тамбур, а потом долго еще стоял у окна в коридоре, о чем-то думая…
Разбудили ее агуканья малышей. Она посмотрела вниз и увидела Захара, теребящего край газеты «Комсомольская правда». Соседняя с ней верхняя полка была пуста. Ванечка требовательно сучил ручками и кряхтел. Ирина спустилась. Разговаривая с малышами, привела себя в порядок, заправила обе верхние полки.
— Доброе утро! — Сергей распахнул дверь купе. В руках он держал бутылочки с детским питанием. — Как спалось? — бодро спросил он.
— Хорошо, спасибо. А вот вы, Сергей, похоже, совсем не спали. Я просыпалась несколько раз — ваша полка была пуста.
— Привычка. Если ночная вахта, в сон совсем не клонит, — улыбнулся Сергей. — И еще, Ирочка, я прошу — давайте перейдем на ты. А то как-то не очень… Вы согласны? То есть ты.
— Хорошо. Можно уже кормить Ванечку?
— Нужно!
Они покормили малышей. Поезд остановился на какой-то большой станции.
— Может, погуляем? — предложил Сергей.
Ирина взяла одного из близнецов, Сергей — другого. Вышли на платформу.
Торговки носили по перрону пирожки, семечки, соленые огурцы.
Сергей купил пирожков. Остальные торговки тут же окружили его, наперебой предлагая свой товар:
— Яблочков возьми, парень! Яблочки румяные, что твои ляльки!
— Семечек стаканчик купи, милый, для своей женушки! Жена-то у тебя красавица!
Сергей только молча улыбался. Впрочем, купил и семечек, и яблок.
А в вагон вернулся задумчивый, молчал все утро, а когда малыши снова уснули, сказал:
— Ира, мне нужно с тобой поговорить. Сядь.
Она послушно села напротив него.
— Ира, я сейчас буду говорить, а ты не перебивай. Договорились?
— Попробую, —
— Скажи, тебе очень хочется в Москву? Только честно.
— Честно? — переспросила она и задумалась. Неужели так заметно, что она нервничает по этому поводу? Что она боится этой Москвы, где все чужое? Где она никому не нужна, где снова ждет ее общага, безденежье и одиночество?
— Можешь не отвечать, — продолжил Сергей, внимательно наблюдая за ее лицом. — Ты одинока, расстроена… Ты плакала ночью.
— Я просто…
— Не спорь, я слышал, что ты плакала. Так вот. Я хочу пригласить тебя… поехать с нами.
— С вами? Куда?
— В Смоленскую область, в деревню. Только ты сейчас ничего не отвечай, выслушай. У меня прекрасные родители, сестра. У нас дом в деревне, там так здорово! Лес рядом, речка, озеро. Сейчас сенокос, травой пахнет…
— Подожди, — перебила Ирина. — Ты что же… пожалел меня? Пожалел, да? Несчастную такую, брошенную…
— Да нет же, не то! — замахал руками Сергей. — Я не поэтому. Мне самому твоя помощь нужна!
— Помощь? Чем же я могу помочь? — удивилась Ирина.
— Ну вот, говорил же — не перебивай. Запутался.
— Ладно, молчу.
— Ну вот, — вздохнул Сергей и взъерошил волосы. Он стал похож на провинившегося мальчишку. — Понимаешь, я не писал родителям, что… Ну, что моя жена… что ее больше нет. Они ничего не знают. Сообщил только телеграммой, что у нас двойня. И все. У отца сердце последнее время барахлит. Мама писала, что весной он в больницу угодил с приступом. Как я мог… сообщить ему такое?
— Но рано или поздно придется сообщить.
— Ну, я думал — потом их подготовлю. Когда сам смирюсь с этой мыслью. Когда сам это переживу, понимаешь?
— Кажется, понимаю…
— Ну вот. А теперь я понял, что не смогу сейчас. Не готов я. Всю ночь думал, как скажу им. Как приеду с пацанами и превращу свой отпуск в кошмар. Отцу станет плохо, про мать и говорить нечего, плакать станет каждый день. И самому придется переживать все заново. Не могу я…
— Ну а я-то как…
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной, и мы скажем родителям, что ты и есть Ирина. Моя жена. Они ее никогда не видели.
Ирина уставилась на Сергея потрясенная.
— Ты предлагаешь мне обмануть твоих близких? Ты что, Сережа?
У нее вырвалось это «Сережа», и она смутилась. То, что он предлагал ей, было столь неожиданно, что она растерялась.
— Ну это же… ложь во благо! — нашелся Сергей. — Ты же не хочешь, чтобы пожилой человек снова попал в больницу?
— Нет.
— А матушка моя? Она внуков ждет не знаю как! Сестра с невесткой мечтает познакомиться, все радуются, что я приеду с семьей. Три года дома не был и привезу горе в дом?