Голубое и розовое
Шрифт:
Женя (думает, очевидно, о том же самом). Да…
Маруся (разглядывая брошенную Женей розовую бумажку). Женя!.. (Возбужденно шепчет.) А ведь тут не только про галстуки!.. Ей-богу!
Женя. Что такое?
Маруся. Тут на обороте совсем другое написано… Хорошо, что Мопся не прочитала… Смотри!..
Женя (взяла бумажку, читает). «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Нянька (обрадовался).
Женя (читает). «Товарищи рабочие! Мы устали работать на хозяев. Мы не можем больше видеть, как растут наши дети — без хлеба, без солнца, без школы, без детства…» Нянька, слышишь?
Нянька. Слышу, Ерошенька.
Женя (читает). «…Третьего дня мы вышли на улицу… Слуги кровавого царя встретили нас нагайками и пулями…»
Маруся. Осторожно, Женя! Катя смотрит!
Женя (читает тише). «…Сегодня мы хороним наших товарищей… Все, кто с нами, выходите на улицу! Бросайте работу, остановите колеса, тушите топки, — все на улицу, товарищи!..» (Замолчала.)
Маруся. Все?
Женя. Все… (Вдруг заволновалась.) Зина, обложка для второго номера журнала у тебя?
Зина. У меня в шкафчике лежит… Только обложка и есть… Середки-то ведь мы так и не написали…
Женя (показывая на прокламацию, только что прочитанную, которую держит в руке Маруся). Вот она, середка! Сейчас, после исповеди, перепишем… Спрячь, Маруська!..
Катя (тихонько подкравшись, выхватила у Маруси из рук прокламацию). Это у тебя, Горбацевич, что за бумажка?
Маруся (пытаясь вырвать у Кати из рук прокламацию). Отдай! Сию минуту отдай!
Катя. А вот не отдам! А вот не отдам!
Маруся. Это… это я грехи свои записала… чтобы не забыть на исповеди!..
Катя (отдает). А, ну грехи, так получай! Грехи чужие читать нельзя… Это — только батюшке… А батюшка — только одному богу.
Женя. Ты думаешь, батюшка никому не рассказывает?
Катя (замахала на нее руками). Что ты, что ты! Батюшка? Да ведь он священник!.. Он на этом крест целовал, чтоб все в тайне было!..
Ярошенко возвращается из церкви.
Мопся. Кто следующий? Певцова, идите…
Певцова (Ярошенко). Прости меня, Варюша! (Перекрестилась.)
Ярошенко. Бог простит. (Перекрестилась.)
Певцова
Девочки (обступили Ярошенко). Ну что? Как?
Ярошенко (доверчиво улыбаясь). Хорошо все. Батюшка меня больше расспрашивал…
Девочки. О чем расспрашивал? Про что?
Ярошенко. Ну, там разное… Не читала ли запрещенного? Не писала ли в тайных журналах?.. Не вела ли разговоров против начальства?..
Девочки. Ну, а ты что?
Ярошенко. А что же я? Сказала — нет, не читала, не вела… Он меня и отпустил.
Зина (страшно взволновалась; Марусе, Рае и Жене). Слышали? Ой, я боюсь!
Женя (строго). Смотри, Зина!..
Зина. Но ведь батюшка спрашивает!..
Маруся (встревожилась). Женя! Пусть она лучше отпросится от исповеди в лазарет… Зиночка, на, возьми мой платок… Скажи Мопсе, что у тебя кровь носом пошла…
Зина взяла платок, приложила к носу, двинулась было к Мопсе.
Мопся (увидев, что Певцова возвратилась из церкви, обращается к Зине). Звягина! Ваша очередь к батюшке!
Зина (подходит к Марусе). Прости меня, Маруся. (Перекрестилась.)
Маруся. Бог простит. (Перекрестилась.)
Зина (подошла к Жене). Женечка, прости меня. (Перекрестилась.)
Женя (Зине, тихо). Если выдашь, не прощу…
Зина ушла в церковь.
Маруся (в сильном волнении, Жене). Я боюсь, Женечка… Я очень боюсь, чтобы Зина там чего-нибудь…
Женя. Ты еще начни!..
Рая (тоже озабоченно). Да, тебе ничего… А что нам дома будет, если нас исключат?
Пауза, во время которой слышно только пение церковного хора.
Маруся (с тоской). Женя…
Женя. Пожалуйста, молчи, Маруся… Пожалуйста!
Зина выбежала из церкви, остановилась на пороге и с плачем бросилась к Марусе.