Голубое и розовое
Шрифт:
Хныкина (взяла журнал, читает). «Журнал «Незабудудки». Номер первый».
Шеремет (смеется). Незабудудки вы, незабудудки!..
Маруся. Ну, и что из этого, что «Незабудудки»? Это глупость, описка, исправить можно…
Женя. А у вас и такого журнала нету!..
Хныкина. А на что нам журнал? Мы скоро вовсе гимназию кончим! На балы выезжать будем… (Влезла на подоконник.) Аля, Аля! Смотри, сколько войска!..
Шеремет (тоже
Хныкина. Аля, вон те, с белыми султанами, — это кто?
Шеремет. Конные жандармы… (Вскрикивает.) Тоня, Тоня!
Хныкина. Что, что?
Шеремет. Видишь, впереди, на гнедой лошади, полковник? Это мой папа!
Хныкина. А зачем они тут стоят?
Шеремет. Не знаю.
Хныкина. Что-нибудь случилось.
Шеремет. Наверное.
Мопся (вошла в зал). Хныкина! Шеремет! Долой с окна!.. И уходите из зала…
Хныкина и Шеремет пошли. Девочки двинулись было за ними.
Мопся. Четвертый класс, остаться! Мне надо с вами поговорить. Вот что, медам, — правду! Вы слышите? Правду! Кто сегодня ночью выпустил отсюда Шапиро и посадил вместо нее чучело?
Молчание.
Я вас спрашиваю, кто это сделал?
Молчание.
Вы не хотите отвечать? Хорошо… Мусаева!
Рая подошла к Мопсе.
Кто выпустил Шапиро?
Рая. Я не знаю, Софья Васильевна.
Мопся. Не знаете? Нет? Ну, ступайте… Звягина! Подойдите. А вы, Звягина, вы знаете, кто выпустил Шапиро?
Зина. Не знаю, Софья Васильевна…
Мопся. Вы говеете, Звягина!.. Говеете, а говорите неправду! Вы знаете, какой это грех?
Зина молчит.
Ну, ступайте… Горбацевич!
Маруся подходит к Мопсе.
А вы, Горбацевич, вы, вероятно, знаете, кто выпустил Шапиро?
Маруся. Нет, Софья Васильевна, не знаю.
Мопся (пожав плечами). Ну что ж, ступайте. Шаврова!
Женя подошла.
Ну, вы, Шаврова, вы-то уж не можете этого не знать! Шапиро — ваша подруга… Кто ее выпустил?
Женя. Не знаю.
Мопся. Лжете, Шаврова! Знаете!
Женя молчит. В дверях появляется Блюма.
А вот и сама Шапиро. Подойдите сюда. Скажите
Блюма (тихо, но очень твердо). Никто.
Мопся. Никто? Как же так — никто?
Блюма. Я сама ушла.
Мопся. Сама? В запертую дверь?
Блюма молчит.
А вы знаете, что мне сейчас сказала начальница? Сегодня вечером у нас будет заседание педагогического совета, и вас, наверное, исключат из гимназии.
Блюма пошатнулась, как от удара. Закрыла глаза.
Но, может быть, вас еще не исключат…
Блюма с надеждой смотрит на Мопсю.
Если вы скажете правду… кто вас выпустил. Скажете?
Блюма (тихо). Нет… не скажу…
Мопся. Не скажете?
Блюма (закрыла лицо руками, дрожит всем телом и вдруг разражается плачем). Не скажу, не скажу… не скажу!
Входит Нянька.
Нянька (подошел, положил руку на Блюмину голову, обращается к Мопсе). Ладно уж… Не трожьте… Видите, как расквилили девчонку…
Мопся. Что такое? Вы с ума сошли, Грищук! Шапиро, я вас в последний раз спрашиваю…
Нянька. Не трожьте, говорю!.. (Подошел к Мопсе, нагнул голову.) Нате, рубите!
Мопся. Он пьян! Боже мой, он совершенно пьян…
Нянька. Рубите голову — я все сделал…
Мопся (Няньке). Вы? Вы отперли ночью дверь и она ушла?
Нянька. Не ушла — на руках я ее вынес… Пошел ночью в обход, а она в оммороке лежит под патретом… Я ее к себе в каморку снес. До утра с ней проканителился, думал, не очнется. Она и теперь, глядите, еле живая, ничего не понимает, вроде как мешком по голове вдаренная… (Подошел к Блюме, взял ее за руку.) Пойдем, сирота, пальтишку твою дам, домой побежишь… (Пошел с Блюмой, повернулся к Мопсе.) Все-то у вас тычком, все рывком… Разве ж можно? Без солнца-то и лед на реке не стронется… (Повел Блюму к выходу, но, услышав дальнейшее, остановился.)
Мопся (в бессильном бешенстве блуждает глазами по залу, по девочкам, вдруг что-то заметила). А это что такое? Вот это, на подоконнике? Нет, нет, не прячьте… Дайте сюда… Сию минуту дайте!
Катя подает.
(Читает.) «Незабудудки». Журнал для чтения. Номер первый». Обложка. А где же остальное? Посмотрите, Аверкиева.
Катя. Софья Васильевна, здесь больше ничего нет.