Голубой бриллиант (Сборник)

Шевцов Иван Михайлович

противоестественно самой природе. Она не потерпит

непосильного грабежа. Она просто не выдержит, и планета

погибнет от варварского истощения ее ресурсов.

– Вы извините, вы начитались всякой ерунды разных там

экологов, зеленых и красно-коричневых. Человек живет в свое

удовольствие. Это высшее благо, в этом есть то, что

называется счастьем.

– Не может быть счастья за счет несчастья других, -

сказала Таня. Незаметно для себя она ввязывалась

в спор, ей

хотелось высказать свое кредо. - Материальную роскошь,

излишество вы возводите в критерий счастья.

– Нет, конечно, не это главное, роскошь - сопутствующее

счастью. Главное - любовь. Я с вами согласен. Но любовь в

шалаше, извините, это сказка для простаков, ради утешения.

– Любовь должна быть взаимной. Только такая любовь

приносит счастье. Я так понимаю.

– Но ведь вы не любите Евгения, а он любит не вас а

свою сотрудницу, с которой укатил на приморские пляжи.

Следовательно, вы несчастливы, - подтрунивал Яровой.

У Тани не нашлось слов, чтоб немедленно парировать, и

она сказала с наигранной улыбкой:

– Но ведь вы тоже не счастливы, коль вам не хватает

любви.

– Именно так. И тут я встретил вас...

– И что же?
– в вопросе Тани прозвучали насмешливые

нотки. - И полюбил вас с первого взгляда. И говорю вам

словами гения: "Я опущусь на дно морское, я полечу за облака.

Я дам тебе все, все земное - люби меня".

333

– На Демона вы не похожи, не тянете, - с нескрываемой

насмешкой сказала Таня.

– Тогда кто же я по-вашему? Мефистофель? - И

побагровевшее лицо Ярового исказила вымученная улыбка.

Таня тоже улыбнулась и заметила:

– Прямо, как в кино. Вы артист. Вы сами сказали, что

играете роль в великом спектакле, который называется русской

трагедией. Зачем же вам переходить на комедийную роль? Вы

знаете такие стихи: И чувства нет в твоих очах,

И правды нет в твоих речах,

И нет души в тебе?

– Чьи это?
– небрежно поинтересовался Яровой.

– Федор Тютчев, над которым недавно по телевидению

измывался пошляк Познер. Допустим, что тютчевские строки

не о вас. Но ведь я вас не люблю и никогда не смогу полюбить,

потому что вы мне не нравитесь. Извините за откровенность.

Как говорят, сердцу не прикажешь, вы - не мой идеал.

– А чем же я нехорош?

– Я этого не сказала. Вы прекрасный, видный, богатый,

удачливый, но не мой.

В Яровом закипала злоба, болезненная обидчивость.

Устремив

на Таню разъяренный взгляд неподвижных,

непроницаемых глаз, он выдавил:

– Вам, как красно-коричневой, не нравится мое отчество?

– Странно. Не ожидала я от вас такого, Анатолий

Натанович. Почему вы окрестили меня красно-коричневой?

Потому что я люблю свою родину, свой несчастный народ,

потому что я русская? Да, я горжусь своей многострадальной

Россией, ее нелегкой, но славной историей, где были и взлеты

и падения. Кстати такого падения, как сейчас, Россия никогда

не знала. Я горжусь Пушкиным и Чайковским, Менделеевым и

маршалом Жуковым, Есениным и Гагариным, Репиным и

Шаляпиным, Шолоховым и Георгием Свиридовым. Горжусь

моим талантливым народом и огорчаюсь его наивной

доверчивостью, излишней добротой и гостеприимством,

неоправданным терпением.

Он слушал этот монолог Тани молча, понурив взгляд и

держа в руке полную рюмку, это было неодобрительное

молчание. Он не хотел ее перебивать и не имел желания

спорить с ней. Да и о чем тут спорить? А она, бросив на

Ярового быстрый, неприветливый взгляд, продолжала:

334

– Меня вот преследуют недавно прочитанные стихи

Валентина Сорокина: Стонет русская земля:

Банда стала у руля.

Неужели их не сбросит

Пролетарий с корабля ?!

И я спрашиваю себя вместе с поэтом: почему не

сбросит? Нет ответа. Может, вы, Анатолий Натанович, знаете

ответ?Он слушал Таню подозрительно и с любопытством,

жесткие глаза его пытались проникнуть ей в самую душу. С

легкой усмешкой он резко выплеснул себе в пасть вино и тут

же снова наполнил свою рюмку. Потом поднял на Таню

холодный, недружелюбный взгляд, глухо произнес:

– За ваше здоровье и счастье. Надеюсь, вы найдете свой

идеал.Опорожнив и эту рюмку, он устало поднялся и

направился к выходу, буркнув на ходу с холодной усмешкой:

– Телефон вы мой знаете.

– Минуточку, - спохватилась Таня. Она взяла со стола

коробку духов "Все ароматы Франции" и протянула ему: -

Заберите, пожалуйста.
– Но он даже не обернулся, негромко

вымолвил:

– Будет желание - звоните.

И ушел.

Глава четвертая

1.

После ухода Ярового Таня вдруг почувствовала себя

смертельно усталой, измученной и расстроенной. Яровой