Голубой бриллиант (Сборник)

Шевцов Иван Михайлович

мнения, Денисов приказал завернуть и отнести в машину.

Когда мы вышли из магазина, он спросил:

– Ключ от своей квартиры не потеряли?
– и не дожидаясь

ответа, он сказал: - А теперь поедем смотреть квартиру.

Я все еще находилась в состоянии какого-то странного,

сказочного гипноза. Мне не верилось в реальность

происходящего, порой казалось, что меня разыгрывают. Мы

подъехали к многоэтажному башенного типа дому, поднялись

по

лестнице на второй этаж, и Денисов любезно сказал:

– Ну, открывай, хозяйка.

Андрей шел вместе с нами с шубой в руках. Квартира

была однокомнатная с просторной кухней, в которой стоял

холодильник, квадратный стол, четыре стула и небольшой

сервант с посудой. Комната с одним окном и балконом имела

прямоугольную форму. Одну треть ее занимала разложенная

диван-кровать. В стороне у журнального столика с

телефонным аппаратом стояли два мягких кресла и

небольшой гардероб. На полу старый ковер. Денисов открыл

платяной шкаф и сказал, что там постельное белье. Сверток с

шубой приказал Андрею бросить в кресло. Показав мне

ванную и туалет, распахнул стенные шкафы в интерьере,

самодовольно спросил, глядя мне прямо в лицо веселым

взглядом:

– Ну как, годится апартамент?

– Слов нет, мечта одинокой женщины, - ответила я, не

находя других слов. А он подсказал:

595

– Скажи Боре спасибо и не забудь поцеловать в знак

благодарности.

Я была смущена, полушепотом произнесла "большое

спасибо" и чмокнула его в щеку, ощутив приятный запах

одеколона.

– А целоваться, милое дитя, ты не умеешь, - упрекнул он

и увлек меня на кухню.

Я обратила внимание на "ты" и "милое дитя", но не

придала этому особого значения. Очевидно он ждал поцелуя в

губы. Наверно этого не избежать, - подумала я без тревоги и

сожаления. Как мужчина, он не вызывал во мне антипатии,

пожалуй наоборот. Меня подкупала его самоуверенность,

решительность, энергия. Да и непристойности в отношении

меня он себе не позволял: все было в рамках приличия. Но и

комплименты в мой адрес не расточал.

Из холодильника он достал груши и бутылку

шампанского, извлек два фужера, предложил мне садиться за

стол и сказал, весело постреливая в меня карими глазами:

– По христианскому обычаю и шубу и квартиру следует

осветить брызгами шампанского.

После коньяка шампанское. Я представляла, что это

такое, но противиться не могла: плыла по течению. Мы молча

пили шампанское, изучающе глядя друг на друга. Мне

нравилось его мужественное лицо, крепкий

подбородок, крутой

лоб. Смущали карие холодные глаза - в них искрилось нечто

хищное, жестокое. Или это мне только казалось. Я вспомнила

о разложенном диване, о постельном белье, о котором как бы

между прочим вымолвил Денисов и решила, что он своего не

упустит. Это уж определенно. Не за красивые глаза он одарил

меня такими щедротами. Я представила его в постели. Что ж,

придется уступить. Как производитель, он мужчина, что надо. Я

даже представила своего ребенка, похожего на него. Под

воздействием шампанского ширилась и расцветала моя

фантазия. Почему только производитель, а не муж, законный

отец нашего ребенка? И только теперь я вспомнила Егора,

бедного Лукича и мне стало не по себе. Мысли мои перебил

Боря, как он сам себя назвал:

– Мы с тобой поступим так: сегодня Андрей отвезет тебя

в Тверь. Проинформируешь родителей, уладишь дела в

университете. Двух дней на это тебе я думаю хватит и

возвращайся к месту новой службы. Согласна?

– Хорошо, - ответила я.

596

– Сейчас мы с тобой ненадолго заедем на мою фазенду,

а потом Андрей отвезет тебя в Тверь.

Слово "домой" спровоцировало меня на вопрос, который

я хотела, но не решалась задать:

– Скажите, Борис Ильич, вы женаты?

– Прежде всего запомни: у нас не принято задавать такие

вопросы. А потом, тет-а-тет называй меня Борей.

Голос его прозвучал жестко, с недовольством. Конечно,

вопрос мой был неуместен, даже бестактен. Виновато

шампанское, которое мы допили до дна. Он энергично встал

из-за стола, - и вообще во всех его движениях и жестах

чувствовалось избыток энергии и физической силы, что опять-

таки мне нравилось.

– Извините, Боря, мою бестактность. Провинциалка.

– Можешь называть меня на "ты", - чуть мягче сказал он

и распорядился: - Шубу отвези в Тверь, покажешь родителям.

Я закрою дверь, но ключи ты возьмешь с собой. Вернешься

сразу в эту квартиру и позвонишь мне.

Он достал свою визитку, написал еще один номер

телефона и протянул мне.

Итак, мое опасение, а вернее предположение о

разложенной тахте, не оправдалось. Это обстоятельство, а

также резкий ответ о жене наводило на сложные

размышления. Тут крылось что-то загадочное. Мысли мои

путались, смесь коньяка и шампанского давала о себе знать.

Мы ехали по загородному шоссе. В машине он обнял меня и