Голубой велосипед
Шрифт:
– Не нахожу, – сухо ответила та.
– Как бы мне хотелось иметь такого же ребенка!
– Что за вздорная мысль заводить детей сейчас. Надо совсем голову потерять!
Резкие нотки в ее голосе заставили Камиллу подумать, что она больно задела приятельницу, вспомнив о счастье быть матерью в то время, как Леа только что потеряла жениха…
– Прости меня, я такая эгоистка. Можно подумать, что я совершенно забыла о бедняге Клоде, тогда как… тогда как мне его страшно недостает, – произнесла она, разражаясь
Две женщины замедлили шаг и сочувственно посмотрели на сотрясавшуюся от рыданий тоненькую фигурку. Их взгляды окончательно вывели Леа из себя.
– Прекрати устраивать сцену.
Камилла взяла протянутый подругой платок.
– Извини. Я лишена и твоего мужества, и твоего достоинства.
Леa с трудом сдержала себя, чтобы не сказать, что дело не в мужестве и не в достоинстве. К чему превращать в своего врага жену того, кого она любит и кого встретит уже сегодня вечером, ибо Камилла пригласила ее с ними поужинать.
– Вставай, пойдем. Не хочешь выпить чаю? Может, знаешь местечко неподалеку?
– Прекрасная мысль. Что если мы зайдем в "Ритц"? Это совсем рядом.
– Согласна на "Ритц".
Выйдя из Тюильри, они направились в сторону Вандомской площади.
– Не могли бы вы быть внимательнее? – воскликнула Леа.
Выбегавший из прославленной гостиницы мужчина сбил бы ее с ног, если бы в последнее мгновение ее не удержали две сильные руки.
– Извините меня, мадам. Но… разве это не обворожительная Леа Дельмас? Моя дорогая, несмотря на переодевание, я никогда вас ни с кем не спутаю. У меня сохранились о вас неизгладимые воспоминания.
– Может, вы меня освободите? Вы мне делаете больно.
– Простите эту невольную грубость, – улыбаясь, сказал он.
Сняв шляпу, Франсуа Тавернье склонился перед Камиллой.
– Здравствуйте, мадам д’Аржила. Вы меня припоминаете?
– Здравствуйте, месье Тавернье. Я не забыла никого из тех, кто присутствовал на моей помолвке.
– Слышал, что ваш муж сейчас в Париже. Не хочу быть нескромным, но по кому вы носите траур?
– По моему брату, месье.
– Искренне соболезную, мадам д'Аржила.
– А меня уже больше ни о чем не спрашивают? – в ярости, что о ней забыли, сказала Леа.
– Вас? – шутливо спросил он. – Предполагаю, что вы вырядились в черный из кокетства. Наверное, кто-то из ваших ухажеров заметил, что он вам к лицу, подчеркивает цвет вашего лица и волос.
– Ох, месье. Замолчите! – воскликнула Камилла. – Как вы можете такое говорить!… Мой брат Клод был ее женихом.
Будь Леa понаблюдательнее и не так раздражена, она бы заметила, как менялось выражение лица Франсуа Тавернье, за удивлением последовали сострадание, затем сомнение и наконец ирония.
– Мадемуазель Дельмас, на коленях умоляю вас о прощении. Не знал, что вы увлечены
– Моя личная жизнь вас не касается. Мне нет дела до ваших соболезнований.
Вмешалась Камилла:
– Месье Тавернье, не сердитесь. Она сама не знает, что говорит. Ее потрясла смерть брата. Они так нежно любили друг друга.
– Убежден в этом, – подмигивая Леа, произнес Франсуа Тавернье.
Так значит, этот мужлан, этот прохвост, этот негодяй не забыл сцену в Белых Скалах, и у него хватает наглости дать ей это понять. Леа взяла Камиллу под руку.
– Камилла, я устала. Давай вернемся.
– Нет, не сейчас. Пойдем выпьем чаю, дорогая. Тебе это поможет.
– Мадам д'Аржила права. Рекомендую почаевничать в "Ритце". Тамошние пирожные – истинное наслаждение, – произнес Тавернье манерно, что столь решительно не вязалось со всем его обликом.
Леа едва не расхохоталась. Но улыбки, на мгновение озарившей ее нахмуренное лицо, сдержать не смогла.
– Вот так-то лучше! – воскликнул тот. – Ради вашей улыбки, увы, такой мимолетной, – уточнил он, глядя на се сразу помрачневшее лицо, – готов на вечные муки.
Стоявший у большого черного лимузина мужчина в серой ливрее с фуражкой в руке, державшийся после начала разговора чуть поодаль, приблизился.
– Извините меня, месье, но вы опаздываете. Министр вас ждет.
– Спасибо, Жермен. Но что такое министр в сравнении с очаровательной женщиной? Пусть ждет! Тем не менее, мадам, должен вас покинуть. Вы позволите, мадам д'Аржила, в ближайшие дни засвидетельствовать вам свое почтение?
– Вы мне доставите большое удовольствие, месье Тавернье. И мой муж, и я будем в восторге.
– Мадемуазель Дельмас, могу я надеяться на счастье снова увидеть вас?
– Месье, меня бы это удивило. В Париже я пробуду недолго и очень занята встречами с друзьями.
– В таком случае мы увидимся. Меня переполняют дружеские чувства по отношению к вам.
Наконец распрощавшись, Франсуа Тавернье сел в машину. Захлопнув за ним дверцу, шофер проскользнул за руль и мягко тронулся с места.
– Ну, так мы пойдем пить чай?
– Мне показалось, ты хочешь вернуться…
– Я передумала.
– Как угодно, дорогая.
Готовясь к встрече гостей, Камилла заканчивала расставлять цветы в столовой своей очаровательной квартиры на бульваре Распай, которой сочетание очень красивой мебели в стиле Людовика XIV и современной обстановки придавало вид утонченной роскоши. Вся ушедшая в спокойное удовольствие приготовлений, наполняющих обычно гордостью молодую супругу, Камилла не слышала, как вошел Лоран. Она легко вскрикнула, когда тот поцеловал ее в шею над черными кружевами воротничка крепового платья.