Голубой Ютон
Шрифт:
В хозяйстве все теперь пригодится – потому что купить все что угодно теперь стало вообще негде. Если у каких-нибудь древних греков что-то нужное и найдется, то во-первых греки эти очень далеко, а во-вторых где взять древнегреческие деньги?
Люда, обнаружив, что в лесу каждое примерно пятое дерево является яблоней, пересадила на небольшой участок рядом со «старым лесом из будущего» полсотни небольших – толщиной ствола сантиметров до пяти – яблонь. А в конце июля, когда (по ее наблюдениям) началось у деревьев второе сокодвижение, все их обрезала на высоте примерно в полметра и привила веточки с яблонь уже «культурных». Как она сама сказала, «не пропадать же пачке садового вара», который нашелся у Михалыча в сарае. Учительницы, причем практически все, удивились «своевременности занятия»,
Михалыч кое-что нужное тоже успел сделать. Посмотрев на результаты работы своего горна он, с помощью новенького гончарного круга, из этой же серой глины налепил миски, затем – тщательно высушив в мастерской в теньке – аккуратно запихнул их в горн. Там же жарко даже когда в него железяки всякие не пихают – просто потому что отдельно "под железяки" каждый раз растапливать его смысла нет. А когда железяки кончаются, горн остывает конечно, но медленно, без фанатизма – и так же медленно остывали и миски. Оказалось, вполне себе водостойкие. Только шершавую керамику от остатков, скажем, еды отмывать не очень просто, так что старик эти миски слегка ошкурил, намазал пастой из выпаренного щелока с мелким песком, снова обжег… Миски получились зеленоватыми, но вполне глазурованными и мытью поддающимися. Не сразу получились, потому что в горне, как ни крути, зола всякая густо летает и на глазурь прилипает, так что сначала Михалыч еще одну печку слепил, куда миски помещались уже внутри слепленной из этой же глины "духовки", а уголь пылал вокруг нее – но в конце концов у него получился вполне "товарный" продукт. Количества, правда, были еще не совсем "товарными", но к середине осени он пообещал каждому человеку изготовить полный комплект столовой посуды. С легким сердцем пообещал, потому что «серийным производством» мисок и кружек занялась Вика Соболева – учительница музыки, пояснившая старику, что «для лепки нужны сильные пальцы, а у музыкантов они достаточно натренированы».
В принципе можно было бы и побыстрее посуду сделать – если к лепке привлечь народу побольше. Вот только привлечь было совершенно некого. Потому что все были очень заняты совершенно другими и очень важными делами…
Глава 9
За первые два месяца дожди случались всего дважды, да и те были какими-то несерьезными, под ними даже вымокнуть никто толком не смог. И при этом в лесу все было с водой хорошо: почти каждый вечер на землю опускался густой туман и там вода, оседающая на ветках, просто с деревьев капала. Но то в лесу, а на открытом пространстве все было несколько хуже. Людмила Алексеевна очень внимательно за посевами следила и уже через две недели решила, что их пришла пора усиленно поливать. Это тоже оказалось непросто, поскольку воды в колодце и скважине даже на умывание всем не хватало и ее теперь тратили только на готовку еды. Для всех прочих бытовых нужд воду носили (а чаще возили в тачке в пятилитровых бутылках) из речки, а "поля" поливали уже из речки "бывшей" – до нее там было ближе чем до "нынешней".
Вроде воду и брали понемногу, но к середине июля полностью пересох пожарный прудик возле "пионерлагеря" (хотя из него воду вообще не таскали – уж больно он был загажен разными "промышленными отходами" включая обломки каких-то машин, старые шины и разнообразный пластиковый мусор), а в "старой Упе" уровень воды опустился почти на метр. И если учесть, что и в половодье там глубина была метра в полтора…
– Если придется на поля воду из реки таскать, то мы больше вообще ничего делать не будем успевать – пожаловалась как-то Михалычу Марина Дмитриевна. – Может нам канаву прокопать к ручью?
Ручей, точнее даже небольшая речка, впадающая в Упу, протекала метрах в двухстах южнее дома Михалыча в неглубоком овражке. И в ней – в отличие от Упы – вода была совершенно прозрачная
– Смысла копать нет, все одно ручей ниже нас течет. Вера Кузнецова уже все промеряла лазерным уровнем… а если бы и выше нас, то тем более копать нельзя было бы, так как мы как мы в яме своеобразной оказались и нас бы вообще затопило бы нафиг. Просто мы не совсем в яме, за эти века Упа тутошний холм невысокий просто смыла – а мы как раз почти в середину холма и попали. Однако ты права, сейчас-то нам воды хватит, урожай почти что вырос уже да и поливали мы не очень много грядок, а вот на следующее лето надо какой-никакой водопровод с реки тянуть. Придумаем, время есть еще…
Марина вопрос задала именно Михалычу просто потому, что днем возле домов просто никого еще из взрослых не было: за исключением занятых "в школе" учителей все остальные работали или в поле, или в лесу. В лесу – больше. С помощью электрической "Хускварны" от больших деревьев было расчищено почти два гектара леса вдоль «границы» (дальше просто имеющиеся удлинители не доставали) и теперь участок расчищался от пней. Так как топоров было выковано почти три десятка (кузнечихи научились рубить раскаленную в горне рельсу на нужные куски зубилом), этим заниматься стало гораздо проще и быстрее, народу в лесу прибавилось.
А про канаву вопрос был потому, что человек десять в лесу постоянно рыли землю. Не вокруг пней, а вдоль обрыва, копая глину для кирпичей. Михалыч попробовал коричневую глину тоже обжечь – и получилось. Сначала в печке обожгли несколько десятков горшков для растений, а потом решили наделать и кирпичей.
Не от скуки, а потому что появилась возможность из кирпичей построить что-то нужное.
Когда благодаря солнечному затмению вышло "уточнить место", старик – как бы мимоходом – сообщил, что "если мы там же, то в полутора километрах раньше был довольно большой известковый карьер". И что если снова там известняк накопать, то можно и производство цемента организовать, так как до известняка там копать от силы метра полтора.
«Экспедицию на карьер» дамы подготовили за два дня. Просто потому, что по «новой географии» нужное место находилось уже за рекой, а Упа была несколько шире и заметно глубже своей ипостаси из будущего. Лодок же ни у Марины, ни у Михалыча в загашниках не нашлось, так что пришлось подготовить средства для переправы через водную преграду.
Женщины – они существа в принципе рукастые, а у Лизы была швейная машинка, так что через два дня для экспедиции сшили лодку. Из тента Камазовского: на дне в десять рядов в специальные карманы запихнули сотню пластиковых бутылок «лежмя», еще столько же, но уже «стоймя» распихали в карманчики бортов – так что лодка получилась хоть и неказистая, но втроем на ней через реку переправиться было нетрудно. Однако первая же экспедиция закончилась эпическим провалом.
На веслах втроем было переправляться все же неудобно, так что сначала через реку переправились Леночка (с автоматом, «для охраны») и Лида (как «профессиональный геолог»). Пока Лида прикидывала, куда бы привязать веревку, с помощью которой предполагалась перетягивать посудину с берега на берег, Леночка решила осмотреться «на новом месте» и нырнула в лес, начинающийся с самого берега. И тут же в лесу раздались автоматные очереди…
Автомат Калашникова стреляет все же громко, так что к моменту, когда Леночка из лесу вышла, на противоположном берегу столпилось практически все взрослое население, вооруженное кто карабинами, кто топорами или хотя бы лопатами. Очень кстати, как оказалось, столпилось:
– Эгеегй! Михалыч, Брунн! Перебирайтесь быстрее сюда и ножи захватите! Я какого-то зверя завалила, большого! Вы ведь умеете дичь разделывать?
Дичью оказался действительно большой, даже скорее здоровенный зверь. Зубр. Лодка, с двумя привязанными веревками, теперь использовалась на манер парома и возила с одного берега на другой людей, инструменты и «расходные материалы», а обратно – полиэтиленовые пакеты с мясом. А так же с потрохами, с костями… последнюю часть добычи (шкуру) перевезли уже в темноте…