Голубой Ютон
Шрифт:
Скорее всего психологический настрой как-то влияет на результат. Нина, использующая парня как "средство успокоения", в общем-то успокаивалась, а Ирина, рассматривающая его же исключительно как "отца будущих детей", очень скоро безо всяких "полосок" сообразила, что приблизилась к ожидаемому результату. Как и Лариса, которой было гораздо труднее хотя бы из-за того, что от нее требовалось особенно Михалыча поберечь с его больным сердцем… поэтому, кстати, и Алёна общим решение всего женского коллектива была освобождена от любых работ кроме как "сотворения нужных Михалычу лекарств".
Но у Алёны в деле «производства лекарств» все было не так радужно, как она рассказывала Михалычу. То есть осиновой (и ивовой)
Химической посуды. Обычно ее «в старые добрые времена» делали из стекла, причем строго боросиликатного – а изобилие «посуды в магазине», то есть разных банок и бутылок, давало Алёне стекло разве что обычное, натриевое. Которое при нагревании или охлаждении просто лопалось (отчего от мастерской, в которой девушка занималась своей «фармацеей», несколько дней воняло уксусом так, что мимо нее большинство народа предпочитало не проходить, а пробегать). Более-менее подходящими «стеклоизделиями» оказались лишь несколько стеклянных мисок и пара стеклянных же кастрюль, обнаруженных в кухне у Марины и в доме Савельевых, но такая посуда мало чем могла помочь в нелегком деле всякого синтеза и анализа. А в качестве сырья для изготовления химической посуды могли подойти и стеклянные крышки от кастрюль (причем не только стеклянных), но Вера Сергеевна сказала, что «пока мы не можем из стекла наделать колб и пробирок, так что давай попробуем обойтись тем, что есть». Но в переводе «с химического на человеческий» это звучало практически как «хрен у нас чего выйдет».
Правда в «старой кухне» у Михалыча стены были обиты (возле ранее установленной там плиты) листами асбестовой ткани, которую он прикрыл снаружи листами уже из нержавейки, и Ксюша теперь старалась сделать нужные Алёне «химические агрегаты» из этого, столь ценного в текущих обстоятельствах, металла – но дело у нее продвигалось не очень быстро…
Вообще Алёна часто говорила, что в производстве (а точнее, в синтезе) лекарств действует правило «один фармацевт – один препарат в год». Иногда она, правда, «поправлялась», говоря, что это не касается всяких экстрактов и настоев из травок. Но в любом случае быстрого прогресса в деле фармакопеи она не обещала. Не обещала, но буквально наизнанку выворачивалась в попытке саму себя опровергнуть. И женщины, которых она привлекала к своему производству, всячески старались ей в этом помогать – а потому свет в ее комнате часто горел и после полуночи: Алёна старалась хоть как-то обучить добровольных помощниц. И, судя по всему, получалось это довольно неплохо: по крайней мере Оля-маленькая научилась совершенно самостоятельно синтезировать имидазол. Штука, в общем-то, сама по себе бесполезная, а процесс ее получения довольно вонюч – но Алёна сказала, что «ещё немного – и мы сможем получить лозартан». А это – очень даже нужное лекарство для людей, страдающих от гипертонии. То есть, как минимум, для Веры Сергеевны и Марины Дмитриевны.
Что же до Михалыча – он постоянно что-то творил в своей мастерской. Поскольку строил он ее в расчете на то, что в ней и "электростанция" стоять будет, и станки, чтобы было чем на пенсии заняться, места там было довольно много. И станки были неплохие. Древние, конечно, еще советского производства – но вполне для работы пригодные: их после списания Михалычу привез с завода Лизин муж, а на ТОЗе плохих станков не держали. Ну а поскольку Михалыч станками запасался не для хобби, а в планах подработки на пенсии,
Правда сейчас Михалыч станочным парком был недоволен – но лишь потому что станки одновременно вообще нельзя было включать. А чтобы токарный включить, мощности нынешней «электростанции» в принципе не хватало…
То есть теоретически-то хватало, однако Михалыч был искренне убежден, что двадцатикиловаттный (по паспорту) китайский генератор с алюминиевыми обмотками наверняка сгорит при включении токарного станка. К тому же генератор этот был однофазный, а мотор токарного станка – трехфазный. Поэтому-то еще перед новым годом Михалыч отремонтировал древний (и трехфазный) советский генератор, в медных обмотках которого он не сомневался, но чтобы поставить его вместо китайского, требовалось сначала выключить все электричество, причем надолго, а в нынешних условиях сделать это не представлялось возможным. Правда, условия-то можно было и поменять…
Самым простым – с точки зрения Михалыча – способом «поменять условия» была замена на станке двенадцатикиловаттного мотора на трехкиловаттный. Причем «маленький мотор» у него был – но этот мотор когда-то успел сгореть. А вот починиться – не успел, и дед раздумывал, как его починить. То есть не о том, что нужно сделать, чтобы мотор заработал – с этим-то всё было понятно. Он думал, где взять то, что нужно для ремонта. И прежде всего – где взять нужный для перемотки мотора провод.
Об этом думал не он один, так что Володя вскоре решил, что нашел быстрое решение проблемы:
– Владимир Михалыч, там же одна обмотка перегорела?
– Ну, допустим…
– Давайте ее аккуратно размотаем, соединим провода там, где они порвались, хоть изолентой обмотаем и все обратно соберем.
– Я же тебе сколько раз говорил: учиться надо!
– А что, изоляция слишком толстой будет? Можно хоть скотч упаковочный взять, он тонкий…
– Хорошо, что мне волноваться вредно, а то бы я тебе все подробно высказал… Но раз вредно, то волноваться не буду, а спокойно покажу. Вот, видишь, тут провод возле контакта перегорел?
– Ну да… так это даже проще: ну укоротим его на один виток, думаю сильно это мотор не испортит.
– Он перегорел потому что перегрелся. То есть здесь медь, считай, просто расплавилась – а медь, между прочим, плавится при тысяче ста. А дальше она еще не расплавилась, просто нагрелась. Градусов хотя бы до пятисот, так, что изоляция, то есть лаковый слой, просто обуглился и изолировать перестал. И нужно придумать или где взять такой же новый провод, но в изоляции, или как старый от угольков очистить и изоляцией покрыть. У меня есть специальный эпоксидный лак для восстановления изоляции, но его хватит метров на десять провода, а тут сколько?
– И что делать?
– Бежать к Вере Сергеевне и умолять ее схимичить что-то вроде клея БФ-2. Ты только не вскакивай… сейчас мы просто запомним, что мотор починить мы не в состоянии… пока не в состоянии и пойдем другими делами заниматься. Ты же вроде хотел дергалку для деревьев сделать? Приступай, сейчас она поважнее мотора будет…
– Ну вот, – довольным голосом произнесла Леночка, поставив головку блока цилиндров на полусобранный мотор, – осталось вкрутить восемь болтов и вечером электричества у нас будет вдвое больше. По крайней мере на освещении можно будет не экономить.