Голубя тебе на грудь
Шрифт:
Рафферти недоуменно покосился на спутника. Тот выглядел злорадно, даже в чем-то торжествующе.
Бард спокойно продолжал стоять в коридоре, не пытаясь ничего предпринять. Спустя пару минут дверь снова приоткрылась. Администратор, не дождавшись ни повторного стука, ни мольбы о разговоре, ни попыток с боем прорваться в комнату, недоверчиво выглянул наружу, проверяя, не ушел ли Айрел. Увидев того на прежнем месте, обиженно нахмурился. Музыкант виновато пожал плечами.
– Привет, - сказал он, стягивая закрывавший подбородок
Рион промолчал.
– Пустишь?
Администратор поджал губы и, отступив на шаг, раскрыл дверь шире. Рафферти при виде посетителя явно удивился и даже напугался. С тревогой глянул на нового покровителя.
– Привет, Раф, - бард, заметив лежавшую на кровати лютню, разом потерял к мальчишке интерес.
Торопливо подошел, на ходу срывая перчатки, и, небрежно плюхнувшись на постель, вцепился в музыкальный инструмент. Провел по струнам и глубоко вздохнул - на душе сразу стало лучше.
– Что хотел?
– Рион стоял у стены, скрестив на груди руки и не очень убедительно изображая недовольство.
– Ммм...
– Айрел с трудом отвлекся от лютни и вернулся к реальности.
– Случайно узнал, что кто-то поет мои неисполненные песни. Кто бы это мог быть, принимая во внимание, что все мои записи хранятся у тебя?
Бард заметил, как у мальчишки мигом покраснели уши. Изображая полную непричастность и крайнюю занятость, тот тут же вернулся к бумагомаранию.
– Не пропадать же добру, - буркнул Рион.
– Сам-то ты уже вряд ли на сцену когда выйдешь.
– Можно было сначала спросить, - музыканта немного коробило такое положение дел.
– Ха!
– администратор вложил в смешок всё пренебрежение, на какое был способен.
Айрел понял, что, пожалуй, стоит помолчать - последняя его реплика выдалась на удивление глупой.
– Они даже не закончены, - всё-таки буркнул он, перебирая струны.
– Об этом всё равно никто, кроме тебя, не знает, - Рион принялся наводить порядок на столе, высвобождая из-под горки семечек какие-то маловажные документы.
– Кстати, раз уж ты всё равно пришел, займись-ка делом, - мужчина выудил из стопки немного мятый лист бумаги, выхватил у Рафферти карандашик, шлепнул их на кровать рядом с бардом.
– Накатай-ка по-быстрому какую-нибудь простенькую песенку. Запасы твоих черновиков не безграничны, а моему подопечномунужен репертуар.
Айрел от такой наглости растерялся. Прекратив играть, недоуменно уставился на собеседника. Тот приглашающее взмахнул рукой, указывая на канцелярские принадлежности.
– Боюсь, у меня нет на это времени, - сообщил музыкант, не придумав ничего лучше.
– Ах, ну да, - фыркнул администратор.
– Его высочество занято делами государственными и до простых смертных ему дела нет. Я должен в благоговении пасть ниц уже за то, что ты соизволил на мгновение осчастливить меня недостойного явлением свой царственной
Музыкант заметил, что уши мальчишки покраснели еще сильнее. Ну, бард и не сомневался, что тот всё разболтает. Что ж, дольше тянуть не имело смысла, надо переходить к делу. Айрел собрался с духом, отложил лютню и поднялся с кровати.
– Я пришел сказать, чтоб вы прекратили за мной ездить, - с показной холодностью сообщил он. Что ж, рушить мосты, так до основания.
– Забудь о моем существовании и живи своей жизнью. Это должно быть не трудно - тебе ж рассказали, чем я занимаюсь. Сложно придумать лучший повод для презрения, - Айрел сделал паузу, ожидая реакции.
Он рассчитывал, что Рион будет спорить и возмущаться. Тот просто молчал.
– Спасибо за всё, но на этом давай остановимся. Иди своей дорогой, я пойду своей, - смотреть собеседнику в глаза было сложно, взгляд так и норовил скользнуть в пол или в сторону.
Заготовленный заранее монолог рассыпался в мыслях на отдельные фразы, слова не шли. Маска равнодушия и отстраненности трещала по швам.
– В общем, я надеюсь, что это - наша последняя встреча, - бард принялся натягивать перчатки: нужно было хоть как-то занять руки.
– Так что хватит меня преследовать, - пальцы не слушались, ткань скручивалась и цеплялась за кожу, существенно осложняя процесс надевания. Айрел начинал беситься, представляя, насколько нелепо он, должно быть, смотрелся со стороны.
– Всё. Отстань уже!
– громче и свирепей, чем стоило, рявкнул он, убирая руки в карманы.
Сказать это оказалось даже сложнее, чем музыкант себе представлял. Да и смотреть на собеседника, в общем-то, тоже. Певец чувствовал себя сволочью.
Рион никак не реагировал. Всё так же стоял, скрестив на груди руки, и разглядывал бывшего подопечного - изображать равнодушие ему удавалось лучше. Рафферти сидел, вжавшись в стул, и боялся пошевелиться, чтоб, не приведи Давиана, не привлечь к себе внимание. Молчание затягивалось.
– Ну и салум тогда с тобой, - бросил администратор, разрушая гнетущую тишину.
Айрел, из последних сил изображая хладнокровие, спустился вниз.
Настроение было препаршивое, даже хуже, чем с утра. Хотелось напиться до потери сознания, подраться и очнуться через неделю в незнакомой постели с какой-нибудь девкой под боком, жуткой головной болью и провалами в памяти. В прежней жизни это сомнительное удовольствие обошло его стороной, с одной стороны, благодаря напряженности рабочего графика, никак не позволявшего такие загулы, с другой - из-за отсутствия тяги к подобному времяпрепровождению. Теперь же душа просила именно чего-то такого, но, увы-увы, княжичу подобное не к лицу. Придется вам, ваше высочество, довольствоваться малым: вернуться в имение, закрыться в комнате, плюхнуться на кровать и ни с кем больше в этот день не общаться. Неравнозначная замена.