Гомер
Шрифт:
приключения Одиссея у Полифема (Од., IX, 181-545). Этот Полифем – одноглазый
великан, людоед, не признающий никаких законов (189-192, 215), не признающий даже и
богов (273-276). Вместо приветствия гостям и вместо поднесения им подарка, он хватает
двоих из них и съедает, и это повторяется еще два раза. Одиссей решает выколоть ему
единственный глаз, что он и делает, напоивши Полифема вином. Потом Одиссей со
своими спутниками выбирается из пещеры Полифема, находясь
держась за их [199] шерсть. Со своего корабля он издевается над Полифемом, тот бросает
в него кусок скалы, так что корабль Одиссея чуть не затонул. Однако Одиссей со своим
кораблем благополучно добирается до стоянки прочих своих кораблей. Здесь перед нами
образец грубого комизма и даже больше, чем комизма. Комизм, переходящий в ужасное,
называется гротеском. Все приключение Одиссея с Полифемом – наилучший пример
гомеровского гротеска.
Другой пример такого же грубого комизма на границе с гротеском – это драка
Одиссея-нищего с другим нищим, Иром, когда Одиссей впервые появляется в собственном
доме (Од., XVIII, 1-110). Ир – наглец, обжора, очень большого роста, но слабосильный. Он
с Одиссеем перебрасывается ругательными словами. Потом женихи натравливают их друг
на друга, обещая победителю вкусные яства. Ир трусит, видя богатырское телосложение
под лохмотьями у своего соперника, и даже начинает дрожать от испуга. Он ударяет
Одиссея в плечо, но тому это нипочем. После этого Одиссей ударяет Ира в место под
ухом, у того хлынула кровь и он свалился на землю в судорогах. Одиссей тащит его за
ногу из дворца к воротам и оставляет его там, присовокупив внушительное наставление. А
женихи гоготали от удовольствия и стали потом щедро угощать Одиссея. Вся эта сцена
гораздо больше подходит к кабацкой комедии, чем к героической поэме. Кроме того, здесь
не просто комизм, но и комедия, поскольку эпическое повествование почти уже переходит
в драматическое представление, правда, довольно низкого и уже никак не героического
типа.
Заметим, что в обоих приведенных отрывках из «Одиссеи» не отсутствуют и
обычные аксессуары «низкой комедии» и прежде всего быт в его резко
натуралистическом плане.
Когда Полифем хватает двух товарищей Одиссея, чтобы их съесть, он
предварительно разбивает их об землю, так что из них выскакивает мозг и забрызгивает
собою все помещение; а Полифем разрезает их на части и только уже потом съедает их
вместо ужина (Од., IX, 288-294). Об этом Полифем в дальнейшем вспоминает еще раз (458
сл.). Когда же этот Полифем съедает еще двоих
его начинает рвать кусками человеческого мяса и вином (373 сл.). Одиссей втыкает
горящий кол в единственный глаз Полифема, глазное яблоко у Полифема лопается, и
жидкость, наполняющая глаз, начинает шипеть наподобие того, как шипит вода, если в нее
окунуть раскаленный металл (388-394).
Одиссей собирается пустить кровь Иру (XVIII, 21 сл.), а тот грозится выбить зубы у
Одиссея (28). Антиной тоже грозит Иру отрезать ему нос и уши, вырвать половой орган и
отдать его на съедение собакам (85-88). Когда Одиссей ударил Ира под ухом, то он
раздробил ему кость, багровая кровь бьет у Ира изо рта, сам он падает в пыль и бьется
пятками оземь (95-99). [200] После этого победитель Одиссей уплетает козий желудок,
наполненный жиром и кровью (118-120).
Черты грубого натурализма и комизма имеются не только в более поздней
«Одиссее», но и в более ранней и в более строгой «Илиаде». Приведем один весьма яркий
пример такого рода сниженного эпического стиля – случай с Аяксом во время состязаний
в честь Патрокла. Аякс и Одиссей, как известно, ненавидящие друг друга конкуренты.
Афина Паллада, покровительница Одиссея, не хочет, чтобы награда досталась Аяксу. И
она заставляет этого последнего поскользнуться на куче бычачьего помета. Аякс не только
поскользнулся и упал, но этот помет попадает ему в ноздри и в рот. Он начинает
отплевываться вместо того, чтобы быть первым в беге, а окружающие его ахейцы весело
смеются (Ил., XXIII, 774-784). Перед нами здесь комическая сцена, причем комизм этот
достаточно грубый и натуралистический, если иметь в виду общий возвышенный стиль
«Илиады».
7. Реторика и сентенциозность. Наконец, весьма существенными чертами
гомеровского стиля является сильный реторический элемент и огромное количество
сентенций, которые попадаются решительно в каждом маленьком эпизоде. Обе эти черты
тоже свидетельствуют о высокой культуре слова, возможной только в тот поздний период
устного и письменного творчества, куда мы относим Гомера. И специально они
свидетельствуют об огромном интеллектуальном заострении, к которому постепенно
приходил старый, наивный и простодушный эпос.
а) Реторика. Последующие античные теоретики ораторского искусства с полным
правом ссылались на Гомера, как на первого учителя красноречия. Как легко заметить
даже с первого взгляда, обе гомеровские поэмы буквально переполнены, речами, а