Гончаров и криминальная милиция
Шрифт:
– Если касаться кладбищенского дела, то я бы первостепенно потряс молодежь.
– Значит, так тому и быть. Кстати, а где твой лучший друг Гончаров?
– В предбаннике остался сторожить всю шоблу. Скромно сидит у самой двери.
Три парня вошли один за другим и нерешительно остановились у порога, а чуть позже в кабинете появилась женщина, которая молча подошла к столу и поставила перед Требунских шкатулку удивительной красоты.
– Вот, товарищ полковник, - торжественно объявила она.
– С нее все и началось.
– Это я уже понял. Времени у меня в обрез, поэтому прошу вас
– Двенадцатого декабря ушел в школу и не вернулся мой сын Саша Шаврин. А дальше пусть продолжит он сам, - отступила от стола женщина и тихо присела на краешек стула.
– А что там продолжать, - вышел вперед голубоглазый красивый парень. Я обнаружил эту шкатулку в стене дома возле речного порта. Дом был под снос, я туда зашел случайно, чтобы оторвать доску, там познакомился с этими товарищами, Дмитрием Гурко и Ренатом Давлетшиным. Кроме этой шкатулки, в тайнике был маленький "вальтер" и столовое серебро. Немного драгоценностей я отсыпал Дмитрию, а остальное начал продавать. На вырученные деньги купил машину, гараж и улучшил жилищные условия. Дмитрий рассказал о моей находке Ренату, и они стали меня шантажировать, а когда это не помогло, они оглушили меня, засунули в машину и бросили в погреб бабы Раи, бабушки Рената. Если бы не она, я бы сдох с голоду. Ренат и дядя Леша несколько раз меня пытали, зверски пытали, изверги, словно в гестапо практиковались. Я кричал, но никто меня не слышал. Сегодня ночью меня освободили Константин Иванович Гончаров и дядя Ухов. Вот и все.
– Предельно понятно, - хмыкнул Требунских и, посмотрев на двух других парней, спросил: - Вам есть что возразить гражданину Шаврину?
– Конечно, - с готовностью отозвался Давлетшин.
– В погреб мы его упрятали, тут ничего не попишешь, но никаких насилий над ним не чинили. Врет он.
– Это уже несущественно. Экспертиза даст заключение. Шаврин, кому вы продавали драгоценности? Вы можете назвать их имена?
– Да, первую партию я продал дяде Леше, с которым меня свел Дмитрий Гурко, а в дальнейшем эту проблему я решил сам. Я нашел покупателя выгоднее, имени которого я, к сожалению, не знаю. Он просил называть его Мастером, так я его и называл. Познакомились мы с ним возле скупки ювелирных изделий магазина "Яхонт".
– Понятно. Где сейчас находится "вальтер"?
– Он в шкатулке, - торопливо за сына ответила Шаврина.
– Там пистолет и все то, что осталось от драгоценностей. Как вернуть остальное, я ума не приложу.
– М-м-да, - неопределенно пробормотал полковник и открыл шкатулку. Однако не много же тут осталось. А сколько вообще было драгоценностей?
– Примерно половина шкатулки, - сумрачно ответил Шаврин.
– Больше, - подправил его правдолюбец Гурко.
– Ладно, разберемся, - остановил начавшиеся было разборки Требунских. Шаврин и вся компания, вам имя Рихарда Наумова что-нибудь говорит?
– Нет, - недоуменно переглянувшись, ответили парни.
– А жаль. Давлетшин, когда вы в последний раз видели дядю Лешу?
– Около недели тому назад, а что?
– Ничего, вопросы здесь задаю я. Подойдите к столу и хорошо посмотрите - знакома вам эта женщина или нет?
– выложил он перед ними портреты Алены Скороходовой.
–
– Нет, мы видим ее впервые, - хором ответили парни.
– Ладно. Тогда вот что, други любезные. Гурко и Шаврины, вы пока свободны, а вам, гражданин Давлетшин, придется у нас подзадержаться. Предстоит вам очная ставка. Макс, не в службу, вызови конвой и давай сюда твои магнитофонные записи и все, что там у тебя еще есть. Рассказывай в темпе.
* * *
В только что освободившийся кабинет Требунских мы вошли гуськом. Шествие возглавляла Костромская, за ней следовали Леонид, Жук и Валера. Эту печальную цепочку замыкал я. Зайдя последним, я скромно потупил глаза и незаметно пристроился у самой двери. С первой же секунды Екатерина Георгиевна начала качать права:
– На каком основании? Я вас спрашиваю, на каком основании мы задержаны и давно ли всяким проходимцам дано право врываться в чужие дома, устраивать там погромы, а потом сбрасывать и закрывать их обитателей в их же собственных подвалах.
– Да вы не волнуйтесь, Екатерина Георгиевна, - обезоруживающе улыбнулся полковник.
– Разберемся, и я вам обещаю, что виновные будут наказаны.
– Буду вам очень за это признательна.
– Не сомневаюсь. Но перейдем к делу. Значит, Евгения Львовича Губковского вы отравили газом в отместку за то, что он убил вашего отца? Я правильно понял?
– Боже мой! Ну как вы можете повторять такую чушь! Этот Гончаров, он ведь ненормальный. Посмотрела бы я на вас, когда бы вы пришли домой, а там все перевернуто и вальяжно сидит гость, взломавший вашу квартиру отмычкой.
– Не отмычкой, Екатерина Георгиевна, не отмычкой, а ключом, родным ключом, который ему передала Татьяна Васильевна Губковская.
– Еще одна шлюха, - несколько обескураженная осведомленностью полковника, осторожно заметила Костромская.
– Неужели вы не верите мне, а верите какому-то алкашу?
– На этот счет я еще ничего не говорил. Значит, вы считаете Губковскую женщиной легкого поведения? На чем основано ваше мнение?
– Да нет, это я так, к слову пришлось, - чувствуя, что начинает запутываться, обозлилась она.
– Ни в чем таком я ее не замечала.
– Но вы были с ней знакомы.
– Да, в свое время мы были соседями по гаражу.
– Уже ближе. Екатерина Георгиевна, а мог ли ваш отец иметь любовную связь с женой Губковского, Татьяной Васильевной?
– Откуда же мне знать? Я за ними не подглядывала. У меня нет такой привычки.
– Оказывается, была. Хотите послушать, что на сей счет говорит другой ваш сосед по гаражу, некто дед Медведь. Помните такого?
– Ничего я не хочу, - неприятно удивленная такого рода информацией, резко отказалась Костромская.
– А вам, как я вижу, заняться больше нечем, кроме как рыскать по городу и собирать всякие сплетни! Получается, что мое слово ничто по сравнению с бредом ханыг и алкашей.
– Получается, что так, Екатерина Георгиевна, а что касается сбора информации, или, как вы выразились, сбора сплетен, так ведь работа у нас такая. Вы проказите, мы вас ловим, а суд наказывает.