Гончаров и кровавая драма

Петров Михаил

– Благодарю вас, я никак бы не догадался, - съехидничал Ефимов.
– Но продолжим.

– Хорошо. После того знаменательного разговора прошло два с половиной года, и на дворе стояло лето девяносто третьего. Наше СМУ с треском развалилось, а его остатки за бесценок купил начальник. Чернореченский давно у нас не работал, и о его судьбе никто толком ничего не знал. Говорили, что он уехал за границу, кто-то якобы видел, как он торгует на рынке Самары мясом, а кто-то даже уверял, что он вообще спился и жена выгнала его из дома. В общем, был человек, да вдруг

не стало. Особенно о нем никто не печалился, своих проблем было по горло. Жить становилось все хуже и хуже, по принципу "трех Д" - доедаем, донашиваем, доживаем.

Однажды в воскресенье жена отправила меня на рынок за картошкой. Денег было в обрез, и потому долгой прогулки по базарным рядам не предполагалось. Купив картошку, я возвращался домой, считая ворон и соображая, могу ли я позволить себе бутылку пива и как это отразится на нашем семейном бюджете. Все просчитав и придя к выводу, что такую затрату я все же себе позволить могу, я зашел в магазинчик и, протянув деньги, попросил одно пиво.

– Батюшки!
– выходя из подсобки, воскликнул Чернореченский.
– Кого я вижу! Да это же сам Борис Львович Разовский! Сколько лет, сколько зим. Как твои дела?

– Лучше не бывает, - глядя на его лоснящиеся щеки и прекрасный костюм, уныло ответил я.
– Хреново живу, Анатолий Иванович.

– Вижу. Что хотел-то?

– Бутылку пива.

– Роза, выдать ему десять бутылок пива за счет заведения, - приказал он продавщице.
– Или нет, мы с тобой сделаем по-другому. Сейчас проедем в мое кафе, и там ты мне все обстоятельно расскажешь.

В кафе, где я выдул три литра пива, он выслушал мой невеселый рассказ и, подумав, предложил некоторую работу. Сразу оговорюсь, что тогда я готов был на все, лишь бы вырваться из мохнатых лап нищеты.

А работа заключалась в следующем. Три или четыре раза в неделю, рано утром, я должен был быть в определенном месте на трассе Самара-Москва, где меня уже ожидал кем-то заранее приготовленный груз. Обычно он был один и тот же - ящики с мясными консервами. Сопроводительные документы всегда были со мной. Я грузил ящики в крытый пикап, который был за мной закреплен и развозил консервы по городу, по указанным магазинчикам или торговым точкам рынка.

Не скрою, меня удивлял способ передачи товара, его количество, а главное - внешний вид. Консервные банки были густо смазаны солидолом. Такие не выпускают уже лет двадцать-двадцать пять. Но на торцах значилось, что изготовлены они совсем недавно и могут храниться еще не один год. Совершенно сбитый с толку, я спросил об этом Анатолия Ивановича.

– Боря, - весело посоветовал он мне, - если стало тепло, то не чирикай, иначе я выкину тебя к чертовой матери и опять ты будешь сосать палец у пьяной обезьяны. Понял?

Конечно же я все понял и стал послушным и исполнительным работником. Так продолжалось пару лет. Но, как известно, любое начало имеет свой конец. Такой вот конец подкрался и к нам. Однажды ночью он позвонил мне и с дрожью в голосе прокричал, чтобы утром я не вздумал ехать за товаром.

– Почему?
–

вполне естественно спросил я.

– По кочану, не твое собачье дело. Отгони пикап в какую-нибудь деревню и там в овраге его подожги. А сам ложись на дно и жди. Когда будет нужно, я сам тебя отыщу. И еще, если вдруг что-то случится, то ты не знаешь ни меня, ни тех продавцов, которым привозил консервы. Ты меня понял?

– Понял, - заранее испугавшись, ответил я трясущимися губами.

– Не паникуй, все будет нормально, только делай так, как я велю.

Мой грех, машину я сжигать не стал, просто отогнал ее своему деревенскому знакомцу и попросил распродать по частям. Сам же затаился, ожидая, чем закончится вся эта история. К моей великой радости, все обошлось благополучно. Я не знаю уж, как там выкручивался Чернореченский, но только через пару месяцев он мне позвонил и назначил встречу в ресторане.

– За успешное завершение операции "Консервы", - поднимая рюмку, провозгласил он.

– Дай-то бог!
– вздохнув, ответил я.
– Откуда вы их вообще доставали?

– Из норки, - ответил он и засмеялся.
– Давай-ка, Боря, выпьем и навсегда забудем слово "консервы". Переходим на легальное положение. Помнишь, ты мне говорил: чтобы начать свое дело, нужно иметь стартовый капитал?

– Конечно, помню, - ответил я.
– Это было первого января девяносто первого года.

– А сейчас у нас лето девяносто пятого, и такой капитал у меня имеется. Деньги отмыты и благоухают чистотой и невинностью. Ты хочешь работать по специальности и за это получать большие и честные деньги?

– Хочу, но что я должен делать?

– Строить и созидать. Строить дворцы и хоромы, в которых будут проживать элитные и предприимчивые люди нашего города.

– Это мне подходит, и я с радостью принимаю ваше предложение.

– Тогда поехали, я покажу тебе твое новое место работы, а свой кабинет ты оборудуешь по своему собственному усмотрению.

Таким вот образом я и оказался в этом кабинете, где просидел уже больше четырех лет. Вот, наверное, и все, что я знал о Чернореченском.

– Вы могли бы показать то место, откуда вы забирали консервы?
– угрюмо глядя на выскочившего из-под обоев шустрого таракана, спросил полковник. Или оно постоянно менялось?

– Нет, я всегда забирал товар в неглубоком колодце, а точнее, в яме, это примерно в сорока километрах от города.

– Отлично, сегодня после работы мы туда съездим.

– Съездить не трудно, но там еще не сошел снег, и я боюсь, что в темноте мне придется довольно долго его искать. Не лучше ли перенести нашу поездку на завтра? С утра пораньше, а?

– А как же похороны?

– Если мы выедем часов в восемь, то я надеюсь, что к двум часам вернемся.

– Пожалуй, - согласился Ефимов.
– Но тут еще один момент... Не знаю, как вам лучше сказать... Вы женаты?

– Да, конечно. У меня двое мальчишек. Одному двенадцать, другому четырнадцать. А в чем дело, я не вижу здесь никакой связи.