Гончаров и кровавая драма

Петров Михаил

– Какого же черта, зная обо всем об этом, вы у него работаете?!

– Мы тут недавно, втайне от начальства сколотили что-то похожее на профсоюз, да и прокуратура обещала подсобить, только на это и надеемся.

– Ну теперь-то ваш начальник далеко. Теперь ему ни суд, ни прокуратура не страшны, теперь только Бог ему судья.

– И пусть он судит его строго!
– выпив, неожиданно пропищал лупоглазик.

– А странно все-таки получается, мужики, - поворачивая разговор в нужное русло, заметил я.
– Сколько народа он обидел и при этом никого не боялся.

– Это почему же не боялся?
– удивился Леха.
– Очень даже боялся. Пешком

не ходил. Машина подъезжала прямо к дверям фирмы, а из кабинета до машины его провожал шофер, он же охранник. И газовый пистолет у него всегда был наготове. А так-то бы давно ему головенку открутили. Будулай за ним месяц со шкворнем ходил, да все впустую.

– Но убийцу-то он все же впустил в дом, - упорно не сдавался я.
– Не в окно же он к нему залетел? Как вы думаете?

– Да, тут есть какая-то непонятность.
– Леха задумчиво почесал подбородок.
– Слышал я, что мокрушник даже ночевал у него. Странно, нашего брата, работягу, он бы на порог не пустил, а тут сам постель постелил, чудно как-то.

– Сколько человек он "кинул" таким макаром?
– попытался я зайти с другого бока.

– Я ж говорю, наберется добрая сотня, - разливая вторую бутылку, сообщил он.

– И все иногородние?

– Все не все, а половина будет. Здешние-то до сих пор мечтают свое получить.

– А вы местные?

– Мы со Смершем из Могилева. А ты местный, - протягивая мне стакан, уточнил он.

– Да, я здешний, - отказываясь от своей дозы, кивнул я.
– Мне пора.

– Ну что я могу тебе сказать, Константин, - прощаясь, привстал каменщик, - если хочешь рискнуть, приходи к нам завтра. Что-нибудь придумаем.

* * *

Сидя на кухне за непривычно пустым столом, мы с тестем делились впечатлениями о наших сегодняшних встречах и полученной в итоге информации.

– Вот, значит, каков он был, раб Божий Анатолий, - выслушав меня, задумчиво промолвил полковник.
– Нехороший человек, редиска. И каждый из ста обманутых им рабочих с удовольствием бы воткнул в него нож.

– Нет, не каждый, - возразил я.
– Скорее всего, это сделал кто-то из иногородних, потому как у местных еще жива надежда получить свои денежки.

– Один хрен, пятьдесят человек - тоже много.

– Пятьдесят человек, и среди них конкретный Будулай, а это уже кое-что.

– Или ничего, - стряхнув с колен кота, как бы про себя заметил тесть. Кто такой этот Будулай? Это имя или кличка?

– Это легко установить через отдел кадров, наверняка там есть его личное дело.

– В чем я глубоко сомневаюсь. А даже если и есть, то доступ туда нам закрыт господином Вехктиным. Но эту версию все равно можно проверить, хотя мое мнение, если оно тебя интересует, - мы ищем черную кошку в темной комнате, где ее нет. Мне кажется, истоки этого убийства нужно искать глубже. Думаю, что наш завтрашний вояж кое-что прояснит.

– Вы про консервы? Помилуйте, прошло уже больше четырех лет. Какие улики могут ждать столько времени!

– Поживем - увидим, - уклончиво ответил полковник и, нахмурившись, сосредоточенно сунул руку за холодильник.
– Черт знает что!
– удивленно воскликнул он, вытаскивая пустую бутылку из-под марочного портвейна. Чепуха какая-то. Вчера вечером она была почти полная. Ничего не понимаю.

– А тут и понимать нечего, - ехидно усмехнулся я.
– Мышка бежала, хвостиком махнула, бутылка опрокинулась, а вино вылилось. Пить надо меньше, господин полковник, тогда вы все будете видеть в реальном свете.

– Шел бы ты в задницу, за идиота

меня считаешь?
– прищурил он правый глаз.
– А ведь я догадываюсь, кто высосал мое элитное вино. То-то она из спальни носа уже два часа не кажет. Доченька-дочурка, сейчас она у меня получит.

– Оставьте ее. Пусть спит, - вступился я за супругу.
– У меня для вас адекватный подарок припасен давно. Но прежде бы я хотел обсудить еще один вопрос, касаемый нашей заказчицы Тамары Дмитриевны Ерошиной.

– А что ее обсуждать?
– простодушно удивился тесть.
– Стерва она и есть стерва.

– Согласен, но зачем ей понадобилось скрывать свою связь с Чернореченским? Она ведь прекрасно знала, что этот факт нам станет известен через шесть секунд.

– Да черт их, баб, поймет.

– А вы не допускаете такой мыслишки, что неспроста в нее вцепился следователь Шумский? Не допускаете такой возможности, что именно она спала у Чернореченских в ту роковую ночь?

– Мысль интересная. Но не могла же она убить собственную сестру.

– А разве я говорю, что убила она? Представьте себе такой момент. Поздно вечером она явилась к ним в гости. Они пригласили ее ужинать, она с удовольствием согласилась. Хлебосольные родственники выставили бутылочку хорошего вина, куда она украдкой всыпала немного снотворного. Сама же, сославшись на головную боль, пить отказалась. После позднего и обильного ужина всех разморило, и ей было предложено остаться ночевать. Это было в порядке вещей, и она согласилась. Выждав, когда Чернореченские уснут крепким здоровым сном, она открыла входную дверь и впустила в квартиру своего, скажем так, друга. После чего, закрывшись на кухне, предоставила ему широкое поле деятельности. Да и самой ей без дела сидеть не пришлось. Нужно было поскорее перетрясти старые газеты, чтобы собрать все доллары и не забыть про тридцать тысяч рублей в холодильнике. Пока она занималась этой важной и нужной работой, ее друг с успехом справился с возложенной на него кровавой миссией, и удовлетворенная парочка тихо покинула квартиру. Как вам такая версия?

– Хорошая версия, но имеет большой изъян. Зачем ей понадобилось нас нанимать?

– Чтобы пустить пыль в глаза.

– Допустим, но тогда объясни, почему она заявила о пропаже денег и даже указала тайники? Согласись, это совершенно лишнее.

– Пожалуй, я с вами соглашусь, но этот вариант с порога отметать не стоит.

– Мы пока ничего и не отметаем по той простой причине, что отметать нам нечего. Вот что я тебе скажу, Константин Иванович: хочешь ты или нет, а без сведений экспертов нам с тобой не обойтись. Поэтому сделаем так. Ты берешь на себя своего друга-алкаша, как его там...

– Иван Захарович Корж, но только в отличие от вас он не пьет уже два года.

– Ну и бог с ним, ты его берешь на себя, а я займусь криминалистами. Кажется, на сегодня все. Тащи свой адекватный сувенир.

– Сейчас притащу, Алексей Николаевич, не гоните лошадей. Мне бы хотелось обозначить еще один момент, пусть это будет четвертая по счету версия.

– А три мы уже обозначили? Напомни.

– Извольте. Версия номер один - старые делишки Чернореченского, для простоты мы назовем ее "консервы". Версия номер два - это месть рабочих, пусть она проходит у нас под именем "Будулай". Версия номер три - возможное соучастие в убийстве Тамары Ерошиной. С вашего позволения, дадим ей кодовое название "любовница". А теперь четвертая. Что вы скажете о вдруг возникшей фигуре Андрея Чернореченского и его матери Галине Георгиевне?