Гончаров и кровавая драма

Петров Михаил

– Верной дорогой идем, товарищи, - потирая руки, возбужденным буйволом запрыгал он.
– Тащите ломики, монтировки и топоры, сейчас мы этот ларчик вскроем.

– Алексей Николаевич, - остановил его восторг один из парней, - давайте не будем торопиться, мало ли что. Вы же знаете, я был сапером, разрешите мне сначала все как следует посмотреть, а то сгоряча и... вознестись можно, показал он на голубое небо.

– Валера, с меня причитается. Спасибо, что предупредил. Конечно же смотри, мало ли какую пакость оставил нам господин Чернореченский на прощание.

– Вот и я о том же.

Улегшись

перед люком, Валера занялся привычной работой. Около получаса он обнюхивал и простукивал осклизлые доски, прежде чем решился прорыть по торцу узкую щель, куда с трудом просунул руку. Осторожно и ласково он оглаживал каждый сантиметр, прежде чем дал нам зеленый свет.

Тут же пошли в ход ломы с монтировками, и перед нами буквально через несколько минут черная яма гостеприимно распахнула свою пасть. Колодцем ее можно было назвать с большой натяжкой, поскольку глубиной она была не более двух метров и примерно такой же ширины. Пол и стены этого тайника были укреплены бревнами, сейчас изрядно подгнившими. О том, что здесь когда-то размещался передаточный пункт, можно было только догадываться или просто верить Разовскому на слово. На данный период времени яма была абсолютно пуста. В этом я убедился окончательно и бесповоротно, когда спрыгнул вниз.

– Ну что там, Константин?
– приплясывая от нетерпения, спросил полковник.
– Хоть что-нибудь нашел? Да не молчи же ты.

– Тут нет даже мышиного кала, - выбираясь наверх, с сожалением ответил я.
– А вы хотели, чтобы господин Чернореченский оставил вам пару ящиков тушенки и весь пакет документации с подробным отчетом, где, когда и с кем он воровал консервы?

– Где он воровал, я, кажется, уже знаю, а вот кто при этом был задействован, кто были его ближайшие помощники - знать было бы совсем не вредно.

– Тогда идите от обратного, - с усмешкой посоветовал я.
– Если вы знаете, откуда он таскал тушенку, то узнаете и того, кто ее таскал, не сам же Чернореченский этим занимался, а кто-то из его подручных.

– Может быть, может быть. На сто процентов я не уверен, но попробовать нужно. Борис Львович, подойдите сюда.
– Брезгливо поморщившись, полковник подозвал Разовского.
– Вот ваш тайник, а там пень. Вентиляционная будка находилась с ними на одной линии. Постарайтесь вспомнить, где именно.

– Но тут и вспоминать нечего, она была на два метра ближе пня. Можно промерить шагами. Вы не возражаете?

– Не возражаю, идите, - подтолкнул его в спину полковник и шагнул следом.

– Здесь.
– Пройдя положенное расстояние и покрутив носом, Разовский гордо очертил круг на снегу.
– Здесь она стояла, не сойти мне с этого места.

– Это было бы замечательно, - проворчал Ефимов, отпихивая его в сторону.
– Ребята, за дело. Только щуп тут нам не поможет, земля промерзла. Сначала снимите наст.

– Покурите, Алексей Николаевич, - с некоторой долей иронии ответил Валера.
– Мы тут сами разберемся, что к чему. Дело привычное.

– И то верно, - согласился тесть и подался к машине.

Сбросив спресованную шапку снега, мы вгрызлись в подмороженную землю, которая под натиском лома и топора довольно скоро открыла нам бетонную плиту, залегающую на полуметровой глубине. Аккуратно ее очистив, мы пришли к общему выводу,

что это не более чем обычная межкомнатная домостроительная панель. При толщине в десять сантиметров ее габариты были два на два с половиной метра. Сдвинуть такую махину вчетвером нам оказалось не по силам. Умный полковник, видя наши безрезультатные попытки и бесплодные телодвижения, громко сделал неприличное замечание и, подогнав "Ниву", кинул трос.

– Цепляйте за проушину, а когда тронусь - помогайте ломами, приподнимайте край.

– Господин полковник!
– мысленно грязно выругавшись, воскликнул я.
– Ну что бы мы без вас делали и где вы были раньше? Трогайте, только осторожнее, если порвется трос и выбьет мне глаз, то я одолжу его у вас.

Крякнув, панель сдвинулась на пару сантиметров, замерла на месте, а потом, приподнятая ломами, медленно, со скрежетом поползла наверх, на снег, нехотя открывай круглый бетонный колодец диаметром не более метра. В стенку этого цилиндра, неизвестно насколько уходящего вниз под землю, были вмонтированы прочные металлические скобы, явно предназначенные для спуска. Нагнувшись над этой бездонной трубой, я ощутил могильный холод и невольно отшатнулся.

– Что, страшно?
– заржал довольный тесть.

– Вам показалось, - оскалился я.
– Чего мне бояться? Вы ведь туда полезете первым. Или я ошибаюсь, господин полковник?

– Не ошибаешься, - сплюнул тесть и сделал решительный шаг к люку.

– Первым туда полезу я, - спокойно отстранив начальника, заявил Валера.
– И у меня для этого есть все основания. Я среди вас самый маленький и самый легкий. Мы не знаем, насколько крепко держатся скобы, и поэтому для страховки я обвяжусь тросиком. А вот когда я спущусь до дна и крикну вам добро, тогда спускайтесь все кому не лень, но не забудьте пару человек оставить здесь, на поверхности. Мало ли что... Санек, страховать меня будешь ты.

Профессионально и быстро обмотав себя веревкой, он расчетливо, без лишних движений запрыгал вниз по скобам, при этом цепко придерживая страховочный конец. Спустившись метров на десять, он пропал из виду, а трос все продолжал змеиться и уползать вниз. Но вскоре и его движение прекратилось, а через некоторое время он трижды дернулся, и это означало, что нам можно без опаски спускаться вниз. Ни слива не говоря, прихватив короткий ломик, вторым пошел Ефимов. Его кряхтящая туша до дна добиралась в два раза дольше, но в конце концов и он дал знак о том, что прибыл благополучно и ожидает третьего.

– Вот что, мужики.
– Оглядев оставшихся на поверхности, я взялся за трос.
– Сейчас спускаюсь я, и на этом все, точка. Вы втроем остаетесь наверху. Мало ли что у нас может случиться... Привет.

С первых же мгновений мои ладони обжег холод скоб. Температура воздуха в трубе была явно минусовая. Решив, что лишние неудобства мне ни к чему, я сразу же натянул перчатки и поглубже напялил шапку. Сколько времени занимал мой спуск, я не знаю, но мне он показался необычайно долгим. И чем глубже я уходил, тем холоднее становился воздух. Однако, как известно, все имеет свое начало и свой конец. И он наступил, когда я заметил под собой яркие лучи фонариков первопроходцев. Еще мгновение, и я ступил на ровный пол, покрытый метлахской плиткой.