Гончаров и шайка мошенников
Шрифт:
– Я-то пойду, - спокойно пообещал я, - а ты, как видно, хочешь здесь остаться?
– Ко-о-о-стя! Ми-и-лый мой!
– приходя в себя, заголосила она беременной ослицей, не желающей разрешиться лошаком.
– Как ты меня нашел?
– Да я ж тебя, жемчужина, и под землей найду.
– Нет, правда, ты, уже отшиб им головы?
– Послушай, моя радость, если мы здесь будем обсуждать этот вопрос, то головы отшибут нам. Надо поскорее отсюда сматываться.
– Но как? Они привязали к моей ноге свою дурацкую цепь, и расстегнуть ее нет никакой возможности. Костик, тут нужна
– Да, о ножовке я не подумал. Прости уж, но я принес с собой топорик.
– Ты сошел с ума!
– глядя на меня округлившимися глазами, заскучала жена.
– Что ты задумал? Отойди, не надо!
– Милка, потерпи, я не оставлю тебя здесь, среди варваров. Но времени у нас нет. Они в любой момент могут нагрянуть.
– Ладно, изверг, приступай, только осторожней, если повредишь мне ногу, я подам на тебя в суд.
Милкина правая лодыжка была туго перехвачена собачьей цепью и защелкнута на висячий замок. Находись мы где-нибудь в другом месте и при иных обстоятельствах, я бы доставил себе удовольствие, выдержав ее в таком положении несколько часов. Теперь же приходилось действовать незамедлительно, без выпендрежа, да еще получать в придачу нелестные замечания в свой адрес.
– Да не тарахти ты над ухом, надоело, - в конце концов не выдержал я, и лезвие топора, соскользнув с замка, царапнуло ей ногу.
– Костя, я больше не буду, - вдруг сразу же успокоилась она.
– Только ты постарайся поосторожней. Жалко ногу-то.
– Молчи. Пока я вожусь с твоей конечностью, расскажи мне, что произошло позавчерашним вечером, почему ты вдруг оказалась в стельку пьяной?
– Не знаю точно, но последнее, что я помню, была сигарета, которую он мне предложил. Наверное, она была с каким-то сильным наркотиком.
– Где ты очнулась?
– В машине.
– Что за машина?
– Не буду утверждать, но мне показалось, что это заднеприводная модель.
– Куда вы приехали? Ведь не сразу же тебя заковали?
– Нет, не сразу. Впервые я обрела способность соображать в каком-то маленьком деревенском домишке.
– Кто находился рядом с тобой? Или ты была одна?
– Нет, со мной постоянно кто-то был.
– Ты не можешь вспомнить кто?
– Я не могу сказать с уверенностью, но, по-моему, это был тот самый парень, что пригласил меня на танец.
– Только он один?
– Нет, мне кажется, в комнату несколько раз заходила какая-то красивая женщина.
– Не та ли, которая приносит тебе еду?
– Нет, я же сказала, красивая, а это огородное чучело я увидела впервые только вчера днем. Она принесла мне поесть и сказала, чтобы я не беспокоилась. Все складывается удачно, и скоро меня отпустят.
– Когда тебя сюда привезли?
– В первую же ночь. Но какое это теперь имеет значение?
– Имеет; сдается мне, что они не просто мелкие аферисты и жулики, но вполне организованная банда, ворочающая крупными делами. С тобой кто-нибудь о чем-нибудь разговаривал?
– Да, тот самый парень, мой охранник. Он постоянно меня успокаивал. Твердил, что все будет хорошо и у меня нет никаких оснований волноваться.
– Милка, а ты не заметила какого-нибудь мужика, чертовски на меня похожего?
–
– Сиди и не скули, будь на то моя воля, я бы вообще оставил тебя здесь.
– Об этом я давно догадывалась.
– Прекрати свои дурацкие капризы. Что он тебе говорил во время танца, когда ты была еще вменяема? Это хоть ты помнишь?
– Помню, но ничего интересного и нового я от него не услышала. Обычный треп и мычание похотливого самца.
– Ладно, проехали. Теперь слушай меня внимательно. До города тебе придется добираться самой, так что постарайся это сделать чистенько, безо всяких сюрпризов.
– Что значит самой? У меня что же - нет мужа?
– Успокойся, есть, но я должен остаться на некоторое время здесь.
– Ты что, ненормальный? Спасти жену, чтобы самому остаться у них в заложниках? Я была о тебе лучшего мнения.
– Помолчи хоть две минуты. По прибытии в город ты должна разыскать Макса и рассказать ему, в какой переплет мы попали.
– Неужели об этом мы должны сообщать первому встречному?
– Господи, ты мне дашь досказать или нет? Скажешь ему, что я жду его под утро в доме некоего Лунина, только предупреди, чтобы он действовал незаметно. После этого ты идешь к папе в гости и сидишь под его крылом, не высовывая на улицу даже носа. Ты правильно меня поняла?
– Правильно. И сколько, по-твоему, я должна там сидеть?
– До тех пор, пока я тебя оттуда не вытащу. Все, ты свободна.
Жалостливо крякнув, побежденный мною замок ослабил хватку, и собачья цепь безвольно шмякнулась на пол.
– Шутишь, братец! В заблуждение девушку вводишь!
– раздался за моей спиной довольный голос толстяка.
– Вовсе она не свободна, да и ты тоже. Хорошо, что я вас застал, а то бы мне было грустно и одиноко.
Я не шелохнулся, лихорадочно соображая, как мне быть в новых, совершенно не предусмотренных обстоятельствах. Топорик все еще находился у меня в руках, а это был серьезный аргумент и неоспоримый козырь. Нужно только знать, когда сподручней им ударить. Потому как, однажды ошибившись, второго раза, скорее всего, не будет. Я сидел на корточках и по Милкиным напряженным ногам понимал, что она готова к любым неожиданным пируэтам и антраша, которые могут последовать с моей стороны. Дралась она лихо, и на этот счет я был спокоен. Что же, пора начинать? Улыбаясь, я медленно поворачивал голову, стараясь скрыть топорик. Он должен появиться только в самый последний момент.
– Ты, братец, с топором-то не шути.
– Мне в затылок уперся ствол, и я понял, что проиграл.
– Брось топор, или твои поносные мозги сейчас размажу по стенам. Учти, недоумок, я не один, так что давай-ка лучше по-доброму.
– Конечно, дядя Володя, я ни о чем таком и не думал, - откидывая столярный инструмент, заверил я его.
– О чем ты думал, мне неинтересно, а вот то, что ты, сукин сын, не держишь уговора, это я вижу своими глазами. Скажи спасибо, что Санек остался наверху, его хлебом не корми - дай только пострелять. Пришлось бы мне заказывать панихиду по рабу Божьему Константину.