Гончаров и убийца в поезде
Шрифт:
– У меня больше нет, - приходя в себя, попробовал объяснить я.
– Правда, парни.
– Правда? Валера, слышь, что говорит Ваня Смирнов, пьяница и бабник?
– Да не Смирнов, а Гончаров, - попытался я выправить положение, наверняка зная, что мой паспорт в руках бандюг и скрупулезно ими обследован, как и все прочее в моих карманах. Какую же идиотскую ошибку я допустил в поезде, назвавшись Смирновым! Теперь хоть на пупе крутись, не поверят, что ты не верблюд.
– Отдавай баксы! Или прикончим!
–
– Отойди, Витек, я сам с ним разберусь.
– Валера оттолкнул бесноватого и довольно дружелюбно похлопал меня по щеке: - Слушай и всасывай, Костя-мокрушник! Ты нам нужен, нужна Наташка, твоя подельница, и баксы.
– Не понял?
– Хорош му-му... Бабу с ее мужиком ты, конечно, мочканул качественно, без проблем. Но это твои разборки, твои дела. Теперь давай по-хорошему. Нам нужна Наталка и баксы. Короче... Или баксы у нас, или... Не-а... ментам мы тебя сдавать не будем. Грохнем сами, прямо тут. Всосал?
– Ага. Дай выпить.
– Витек, принеси стакан. Разденься, обмокнись под душем и иди продли наш номер.
В меня, как в спеленутого младенца, влили сто граммов, а мокрый голый Витек, приоткрыв дверь, позвал банщицу, чтобы доплатить за номер. Случай мне показался подходящим, но амбал, словно предвидя возможный поворот событий, угрожающе поднес к моему носу "стечкин", далеко не газовый. Вопрос был исчерпан.
Мало-помалу я начал вникать в ситуацию. Должно быть, моя поддиванная обшмонала дебилов, а потом преспокойно улеглась ко мне под полку.
– Валера, а можно я скажу?
– Валяй. Если не будешь утомлять.
– Девку я видел впервые, а пока ходил в ресторан, она исчезла, и...
– Утомляешь!
– ...я не убивал тех двоих попутчиков...
– Утомляешь!
– Решительно прерывая меня ударом, он запихнул мне в рот кляп, здоровенный, похоже воткнувшийся до желудка.
Состояние мое было омерзительным. Голова просто раскалывалась от его щедрого удара. Суставы рук, круто заломленных за спину, хрустнули. А теперь еще и предстоящие истязания. Интересно, как им удалось меня выследить? Собственно, это уже несущественно. Шансов выпутаться нет. Какой вид пытки они изобретут? И, будто отвечая на немой вопрос жертвы, старший приказал бесноватому:
– Для начала, Витек, сварим ему яйца вкрутую. Действуй!
– Нет проблем, Валера.
– Бесноватый услужливо кинулся к кранам в ванне, что находились как раз над моими коленями.
– Погоди, Витек, так ты его всего сваришь - сдохнет раньше времени. Ты душем.
Плетью кипящих струй полоснуло по бедрам. И если мне суждено оказаться в аду у чертей на расправе, то начало уже положено. Извиваясь, я задергался, молотя черепом и коленями о чугунные края ванны. Но кипяток доставал меня повсюду,
– Хватит пока, - скомандовал старший мучитель, и бесноватый явно с сожалением отвел жала кипящих струй.
– Ну так будем говорить, господин Гончаров?
– выдергивая кляп, поинтересовался Валера.
– Облейте холодной водой. Быстро!
– Витек, полей ему.
Стало чуть легче. Но что я мог им сказать? Они ничего не примут на веру.
– Вы же знаете, тут я с поезда не сходил.
– Знаем. Зато тут выпорхнула твоя Наташка. И Алка просекла ее, правда, поздно. Упустила. Потом объявляешься ты. Улавливаешь связь?
– Не-а. Случайность.
– Допустим. Одна случайность. А сколько их у тебя: случайно спрятал Наташку, случайно замочил бабу из своего купе, случайно спустил под колеса ее мужика и случайно вместе с Наташкой оказался на одной станции. Крутой ты мужик, Гончаров! Отдай баксы, и расстанемся друзьями.
Похоже, чертовы доллары для них равнозначны жизни. Тот, кто стоял за ними, не прощал. Не простят и меня. Замучают пытками и, ничего не добившись, убьют. Будь у меня собственные, отдал бы не задумываясь, но таковых не было.
Так что рассчитывать приходилось лишь на мою гудящую от боли голову, больше не на что. И кое-что в ней уже копошилось, правда, пока смутное и неясное, как сизый сумрак.
Я делал первый ход. Он должен быть красивым и естественным, поэтому не грех поломаться, выказывая нерешительность.
Валера распорядился:
– Продолжим, Витек!
– Нет, нет, нет.
– Я залепетал поспешно-торопливо, давясь гнусавыми словами.
– Я скажу, скажу, только не надо, не надо, больно-о...
– Ну вот, видишь, какой умный мальчик-паинька. Витек, уважь человека, охлади ему гениталии. Говори.
Когда я перся через весь город на трамвае, то заметил в центре ресторан "Степное приволье" и теперь решил танцевать от него, надеясь через это получить избавление.
– В тринадцать ноль-ноль в "Степном приволье".
– Что в "Степном приволье"?
– Встреча.
– С кем?
– С Натальей. Развязывайте.
– Ну это ты зря, - укоризненно похлопал меня по животу Валера, - это ты поторопился.
– Ну я же сказал!
– Проверим, убедимся.
– Ну так развязывайте, одеться надо - не пойду же я голым.
– Не пойдешь, родной. Ты вообще никуда не пойдешь. Так и будешь тут в ванночке лежать, гукать через тряпочку и слушать дядю Витю. А я съезжу, погляжу, так ли господин Гончаров правдив и сердечен, как рисует. Держи, Витек.
– Он передал бесноватому "стечкин".
– Не мучай его. Дергаться будет тыквой о ванну. Где это чертово "Степное приволье"?
– В центре.