Гончие Габриэля
Шрифт:
Грэфтон замахнулся, явно намереваясь ударить ее.
Я громко вскрикнула, бросилась вперед и схватила его за руку.
– Хватит! Ради Бога, не надо.
Он дернулся в сторону, освобождаясь от меня; движение оказалось настолько сильным и яростным, что, откинутая его плечом, я отскочила назад, задела поднос и едва не свалилась на пол. Лицо Грэфтона по-прежнему заливала краска, из горла вырывались хриплые звуки. Не знаю, ударил бы он еще раз или нет, но в руке Халиды что-то блеснуло, она отскочила от стены ящиков и корзин, и как кошка - когти и нож - кинулась на него.
Как и большинство
Оружия у него не было - зачем оно нужно, когда имеешь дело со мной?– и он выхватил из кучи хлама первый попавшийся под руку предмет. Мне показалось, что даже в столь яростный момент он все же хотел схватить плеть, которая лежала на груде конской упряжи, но рука на несколько сантиметров промахнулась и вместо гибкого кнута нащупала тяжелую, грубую палку с железным наконечником, которая тут же опустилась на голову девушки.
Удар пришелся прямо в висок... Халида словно надломилась, будто внутри нее лопнула пружина. Тело по инерции продолжало двигаться, но ногти как-то вяло и совершенно безвредно скользнули по шее Грэфтона, занесенный нож прошел в нескольких дюймах от горла, а сама она всем телом ударилась о него, медленно, сантиметр за сантиметром, скользнула вниз и обмякшей, бесформенной массой упала к его ногам. Кинжал выскользнул из руки за мгновение до падения девушки, с коротким звяканьем ударившись о каменный пол. Затем верхняя часть ее фигуры отвалилась в сторону, и голова с коротким, прощальным хрустом ударилась о камень.
В наступившей тишине я услышала легонькие похлопывания - словно мотылек бился о стекло - фитилей лампы.
Ног под собой я уже не чувствовала. Меня, беспомощную и куда-то летящую, снова окутал туман. Помню только, что я оттолкнулась от двери и подошла к Халиде.
Я совсем забыла про то, что он был врачом. Прежде, чем я успела воплотить свой замысел в жизнь, Грэфтон уже опустился на колено рядом с телом девушки.
Я подошла на шаг и сдавленно, через силу спросила:
– Она умерла?
Все его манипуляции над телом длились не более секунды. Затем он, не говоря ни слова, поднялся. Впрочем, в словах не было никакой необходимости. Мне никогда еще не приходилось видеть мертвое тело, разве что на театральной сцене или в кино, однако теперь, увидев подобное, я могла определенно сказать, что никогда в жизни не ошибусь, приняв за смерть всего лишь игру актера.
Не знаю, что именно я хотела сказать, я только чувствовала в горле какое-то бульканье, хотя наружу не прорывалось ни единого звука. Грэфтон повернулся ко мне, все так же сжимая в руке свое оружие.
Разумеется, он не собирался убивать ее, однако девушка погибла, и я стала тому свидетельницей. Пожалуй, в этот самый момент я что-то почувствовала - не знаю, как это получилось, однако в этой ужасной комнате, наполненной запахами супа и масляной лампы, мне явственно почудилась примесь нового аромата - запаха смерти. Все мои нервы были обнажены, они, словно корни растений, проросли наружу сквозь
Видимо, я так никогда и не узнаю, не было ли то, что я сделала затем, самым глупым поступком в моей жизни. Возможно, мне надо было продолжать стоять на месте и спокойно разговаривать с ним, ожидая, пока багровая краска не отхлынет от его лица и не просветлеют налитые кровью глаза...
Однако все, что я видела перед собой, был лишь свободный дверной проем, а сознавала я только то, что находилась к этому спасительному проему ближе, чем Грэфтон.
Я решила не возобновлять беседу, а просто повернулась и опрометью бросилась вон из комнаты.
ГЛАВА 17
Усеют звезды небо, и наш караван
Отправится в рассвет небытия
– Так поспеши!
Омар Хайям. Рубай
В коридоре было довольно светло; кто-то, видимо, готовясь к предстоящей ночной работе, расставил на старинных настенных подставках масляные лампы, так что я без труда отыскала дорогу к дивану принца.
Больше мне бежать было некуда. Пробирался в гарем не имело смысла, поскольку я никогда не смогла бы в одиночку спуститься из окна; потерна была заперта, а главный вход охранялся Джасемом. Единственной моей надеждой оставались комната Хэрриет и ружье.
Я уже почти преодолела треть лестничного пролета, когда шторы на дверях распахнулись и на площадку выскочил, как тролль из табакерки, Лесман. С криком: "Грэфтон! Грэфтон!" - он бросился вниз, перескакивая через три ступеньки, и, не успев ничего толком сообразить, я в буквальном смысле столкнулась с ним грудь грудью.
Он что-то удивленно проворчал и быстро схватил меня за руку. Пожалуй, больше всего его удивило то, что я даже не пыталась вырваться. Пожалуй, будь я в более спокойном состоянии, чтобы иметь возможность подумать, то могла бы сообразить, что смерть Халиды делала его моим союзником в противоборстве с Грэфто-ном. Однако в тот момент я ни о чем таком не думала, а скорее инстинктивно почувствовала, что передо мной подкупленный, но не окончательно продавшийся человек, который едва ли будет спокойно стоять в стороне и наблюдать за тем, как меня убивают.
– Как вам удалось выбраться?– резко спросил он, и потом:
– Что случилось?
Говорить я не могла и, цепляясь за него, лишь указывала рукой в сторону своей комнаты. В этот самый момент в коридор выскочил Грэфтон, по-прежнему сжимая в руке палку.
При виде нас он остановился как вкопанный, палка выскользнула из руки, и ее железный наконечник воткнулся в каменный пол. Возникла небольшая пауза, во время которой никто не проронил ни слова. Наконец Лесман снова схватил меня за руку и потащил вниз - назад, к комнате.