Гонец московский
Шрифт:
«Кто такой? – подумал Никита. – На священника не похож – волосы в кружок стрижены, бороду бреет не по-нашему… Иноземец какой-то… А крест на одежку нашил – значит, веры христианской. Но крест не православный, не русский… Может быть…»
– Нет! – уверенно покачал головой татарин. – Не видел никогда.
– Внимательно смотри, Улан-мэрген. Может, в другой одежде он был?
– Нет! Никогда не видел.
– А не слыхал ли краем уха, что посол от франков, дескать, приезжал?
– Нет! Не слыхал.
– Точно?
– Великим Небом клянусь! Бескрайней Степью клянусь! Чтоб мне никогда в жизни на коня не сесть, если вру!
– Значит,
– Если мальчик его не видел, это не значит, что его там не было, – жестко ответил Иван Данилович. – Но вину его никто не доказал, а прежние поступки не дают нам права усомниться в его честности. Поэтому я поверю на слово благородному Жоффрею де Тиссэ.
Человек с крестом поднялся с лавки, изящно поклонился, непривычно для русского глаза оттопырив левую ногу. Сказал, очень тщательно подбирая слова:
– Я рад, что московский кнес и государь, Иоанн Даниилович, наконец-то поверил рыцарскому слову. Правда, для этого ему понадобилось выслушать свидетельство язычника.
Несмотря на все старания, ему не удалось скрыть иноземный выговор.
– А что прикажешь мне думать? – развел руками Иван. – Сперва рассказы были, что Орден ваш крыжацкий только с Москвой договаривается, а после выясняется, что и Михайло Тверской все знает об отряде вашем, а теперь уже и татары встречу готовят… Приезжайте, мол, гости дорогие, милости просим. А кто еще знает?
Де Тиссэ сжал зубы так, что на щеках заиграли желваки:
– Именем Господа нашего Иисуса Христа клянусь, что не вел двойной игры, но выполнял все указания Великого магистра Жака де Моле и его прецептора. Ваш брат, кнес и государь Юрий Даниилович встретит корабли с сокровищами Ордена Храма в городе Новеграде, что стоит на реке Волхов… Откуда взялись сведения про новый обоз, что в нем везут, кто из братьев-рыцарей его сопровождает, мне неизвестно. Поэтому я сказал и еще раз повторяю, что готов выехать вслед за твоими людьми, Иоанн Даниилович, к городу Бреслау, который вы зовет Вроцлавом, чтобы встретить этот обоз лично.
– Я слышал твои слова, – князь пристально посмотрел на крестоносца. – И уже говорил, что странно мне… Почему-то ты не попросился сразу, а заявляешь о своем желании идти в поход лишь теперь, когда Емельян с дружиной прошли пять-шесть поприщ?
Де Тиссэ гордо промолчал, но Никита заметил, как сжались в кулак пальцы на левой, заведенной за спину руке франка.
– Ты поедешь во Вроцлав, – продолжал Данилович. – Но с тобой поедут и эти парни. Согласен?
– Согласен. Почему я должен быть против?
– Вот и хорошо. – Олекса Ратшич вышел из-за спины князя, взял с сундука желтовато-серый свиток, развернул его. Кивком головы позвал Никиту, чтобы подходил поближе. – Глядите сюда! Сперва пойдете через Можайск и Вязьму на Смоленск. Если не догоните Емельяна там, значит, он пошел через Оршу и Бобруйск на Люблин. Постарайтесь проскочить Белую Русь и Полесье так, чтобы не привлекать внимание. Лучше всего через Туров пойти. Я и Емельяну советовал, но тут уж ручаться не могу. Он горячий, может через Черную Русь… Только там сейчас неспокойно – Витень грызется с Тевтонским Орденом. Немцы на две стороны воюют: с поляками – за Померанию, а с литвинами – в Пруссии, около Райгрода… Так что лучше через Волынские и Берестейские земли пробираться. Там еще Рюриковичи на княжении сидят. Но, как бы там ни вышло у вас, в Люблине
– Не надо вслух, – проговорил брат Жоффрей. – Напишите записку, благородный барон Олекса. Я прочитаю ее под стенами Люблина. Меньше знаешь, крепче спишь. Не так ли?
Боярин взглянул на князя. Тот кивнул, одобряя просьбу крестоносца.
– Хорошо. Напишу, с кем встретиться. Если раньше прибудете, подождете остальных у надежного друга. Если запоздаете, он подскажет, как нагнать. Да побыстрее… дальше тяжело будет. Через польские земли. Там сейчас единства нет. Локоток дальше Малой Польши власти не имеет, а в прочих землях – Мазовии, Великой Польше, Куяве, Гданьских и Серадзинских краях – каждый князь сам за себя. К слову сказать, тем и тевтонские крыжаки воспользовались… Я бы советовал от Люблина через Сандомир и Ченстохову Польшу пересекать. А проскочите в Силезию, там уже до Вроцлава рукой подать. Все ясно?
– Ясно, – склонил голову де Тиссэ.
– А вам, вьюноши? – усмехнулся старик в усы, глядя на Никиту с Улан-мэргеном.
– Красиво рассказал, почтенный баатур, – прижал ладонь к сердцу ордынец. – Только нам, отважным нукурам, не к лицу так далеко вперед глядеть. Города разные. Названия красивые… Хорга [77] Смоленск, хорга Люблин… Бобруйск, ха! Нам, баатурам, все равно куда скакать, лишь бы быстро!
Боярин рассмеялся. Не сдержал улыбки и князь. Только крестоносец посмотрел на мальчишку как на тяжко больного.
77
Хорга – крепость, любое место, укрепленное стенами (татаро-монгольск.).
– А ты, Никита, что скажешь?
– Я, Олекса Ратшич, конечно, не все города запомнил, да не беда, по ходу разберемся. Для меня главное, чтобы Кара-Кончар безнаказанным не ушел. А уж Емельяну довезти груз до Москвы как-нибудь помогу.
– Что ж… – Иван Данилович поднялся. – Пускай Господь вам помогает. А мы будем молиться за вас, чтобы все удалось, чтобы все живыми вернулись, а враги удрали несолоно хлебавши. Это тебе Никита от меня. – Он надел на шею парня ремешок с кожаной, старой и потертой, ладанкой. – Больше ничем помочь не могу. А это – память от деда моего.
Глава одиннадцатая
11 ноября 1307 года от Рождества Христова
Мец, герцогство Лотарингия
Уже стемнело.
Стражники, одетые в бригантины [78] и широкополые капалины [79] , скучали и уже подумывали закрывать ворота. Кому охота торчать весь день на сыром ветру, когда в лицо несет мокрый снег вперемешку с дождем? Из братства Нотр-Дам-дез-Альман доносился перезвон колоколов – доминиканцы служили вечерню.
78
Бригантина – доспех, состоящий из пластин, нашитых или наклепанных изнутри на тканевую или кожаную основу.
79
Капалин – шлем, представляющий собой железный колпак с полями.