Гонщик из Монако
Шрифт:
— Честно? — спросила Роза, приостановившись. — Нет. Но какое это имеет значение? Ты привез меня сюда не для того, чтобы я получала удовольствие от общения с твоими родственниками и знакомыми.
— Тебя что-то расстроило? — поинтересовался Мэтью Деметриос. — Я старался тебя защитить.
— В том-то и дело, Мэтью. А я бы не хотела зависеть от тебя или от кого-либо вообще, — сообщила Роза.
— Принимать заступничество — это, по-твоему, зависимость? Ты меня удивляешь, Роза, — вздохнул Мэтью. — Если бы я не вступился за тебя, эти женщины показали бы себя в полной мере.
— Я уже поняла, что ты в любой ситуации видишь только собственную правоту. Ты деспотичен и черств.
— Расслабься. Если будешь вести себя так напряженно, эти леди подумают, что я не удовлетворяю тебя в постели, — издевательски произнес Мэтью.
— А если ты будешь понукать мной, что они подумают? И разве тебе не безразлично, что о твоей интимной жизни думают окружающие? Ты — чемпион, маэстро себялюбия, плейбой, философ-нонконформист. Что тебе до их суда?
— Сколько негодования, сколько справедливого гнева! — с насмешкой воскликнул Мэтыо. — А из-за чего? Лишь из-за того, что я заставил всех думать, будто между нами и впрямь что-то есть. Тебе это так претит, Роза? Может быть, от этого страдает твоя женская репутация? Или есть возлюбленный, который не должен узнать о твоей авантюре? Я так не думаю. Если бы у тебя кто-то был, сейчас ты была бы с ним, а не со мной. Ты одинока, Роза, и это ясно как день. Но тебе не нравится, что нас считают любовниками. Это меня озадачивает, интригует, заводит...
— Ты суешь нос не в свое дело, — нервно пролепетала Роза.
— Детская отговорка, — ехидно произнес Мэтью.
— Даже если и так. Или я должна стыдиться своей... неопытности? — с подростковой дерзостью вскинула голову Роза.
Мэтью недоверчиво сощурился.
— То есть ты сейчас фактически созналась в том, что считаешь себя неискушенной в вопросах интимной жизни?
— Созналась в том, что являюсь таковой, а не считаю, — поправила его Роза, ненавидя себя за то, что позволила зайти перепалке в такие дебри.
— Девственница? — спросил, не удержавшись от саркастического смеха, Мэтью. — Придумай что-нибудь правдоподобней, монакская блудница, — выпалил он.
— Вот, значит, как ты ко мне относишься! — возмутилась девушка.
— Назови свою цену, девственница, — продолжал потешаться над ней Мэтью. — Я теперь просто-таки обязан вблизи ознакомиться с этим бастионом целомудрия. Боюсь только, что увижу лишь руины былого достоинства.
Что-то внутри Розы оборвалось. Она винила себя за то, что этот диалог стал возможен. Ее глупая привычка к искренности со всеми и каждым в очередной раз сыграла с ней злую шутку.
Она так презирала себя за глупость, что больше не могла злиться на Мэтью. Лицо ее постепенно приняло страдальческое выражение, взывающее о жалости. Брови взметнулись ввысь, лоб сморщился, на глазах появились крупные слезы обиды
— Боже! Прости меня, Роза, — спохватился Мэтью, обняв девушку за плечи.
Роза не сопротивлялась. Невзирая на нелюбовь к опеке, она чувствовала себя уютно в объятьях этого, именно этого мужчины. Она приникла влажной щекой к его груди:
— Как ты могла подумать, что я поверю твоим фальшивым слезам? — неожиданно отстранив девушку от себя, воскликнул Мэтью. — И с чего бы мне просить у тебя прощения? Вы, женщины, умеете выбить почву из-под ног своим слезливым притворством. Я, дурак, почти размяк. Абсурд какой-то!
Они посмотрели друг на друга испуганными глазами. В длинном коридоре, замкнутом между жилыми комнатами, лишь сумеречный свет вливался в небольшое окно. Их глаза светились непостижимым огнем.
Двое замерли, скрестившись взглядами. Оба не доверяли ни глазам, ни собственным чувствам.
— Мне не следовало заговаривать об этом, — собравшись с силами, произнесла Роза.
— Оставь. Не заставляй меня реагировать. Забудем, — предложил Мэтью и честно признался: — Я сейчас не в состоянии отличить правду от лжи.
Роза медленно подошла к двери своей комнаты. Мэтью бесшумно проследовал за ней.
Роза повернулась к нему и сдавленным голосом проговорила:
— Мэтью...
Мэтью нежно приложил пальцы к ее губам. Она крепко прильнула губами к его ладони, обдав ее жарким дыханием.
Мэтью приблизился к Розе и взял ее за плечи.
Два силуэта в темном коридоре слились в один.
Мэтью медленно склонялся, к ее губам. Он пребывал в том состоянии, когда был бессилен понять происходящее. Он и желанием мог управлять, и обыгрывать его как угодно. Но только не в этот миг взаимных обвинений и... саморазоблачений.
Его губы уже слегка коснулись розовых лепестков девичьего рта, когда с лестницы раздались мужские голоса и наигранный смех двух женщин.
Роза нащупала рукой дверную ручку за своей спиной.
Мэтью откинул голову назад, так и не утолив жажды, но придержал девушку за талию, пронзительно вглядываясь в ее глаза.
Это мог быть их первый поцелуй, который уже вылился в близость в представлениях Мэтью.
Поцелуй не состоялся, но стал несбывшимся желанием. Для такого человека, как Мэтью Готье, это было равноценно схождению с дистанции по неуважительной причине. Он не мог себе такого позволить. Поцелуй и все последующее в этот миг сделалось отложенным обязательством.
Мэтью опустил свой голос до шепота:
— Время не истекло, и мы продолжим.
— Ты сам придумываешь правила и заставляешь всех им подчиняться. Мне это не подходит, — взволнованно проговорила Роза.
— Забудь о правилах. Я предлагаю тебе свободу. Надеюсь, что ты способна это оценить, — многообещающе прошептал мужчина.
— Твоя гибкость во взглядах меня пугает. И я не уверена, что наши представления о свободе совпадают, — скептически произнесла девушка.
— А что тебя смущает? — осведомился Мэтью.
— Твое вечное желание вступать в оппозицию к своему окружению, — пояснила Роза.