Good Again
Шрифт:
Когда за ним закрылась дверь, я неуверенно взглянула на Пита.
— У нас все хорошо? — спросила я.
И на его лице расцвела прекрасная, невероятная улыбка.
— Хорошо, — он взял меня за руку. — Принесу тебе чем запить. И с этого момента нам надо быть особо осторожными, ладно?
Я кивнула.
— Больше ни за что не брошу пить таблетки.
— А я попробую не бросаться на тебя, пока ты не выпила свои таблетки, — сказал он, но вдруг стал очень серьезным. — Но однажды у нас с тобой появится ребенок, а может быть двое или трое. Не сегодня, и не завтра, но однажды это случиться.
Я сложила руки на груди.
— И что дает
Он прижался губами к моему уху и прошептал:
— Потому что я собираюсь сделать твою жизнь такой прекрасной, что любая тебе позавидует. Со всеми полагающимися атрибутами. У нас с тобой будет очаровательная свадьба, уединенная церемония поджаривания хлеба, и такой медовый месяц, что ты и представить себе не можешь. У нас будет множество друзей, мы будем заниматься важными вещами, и в конце ты сама решишь, что нам нужны дети, которые будут следовать твоему примеру и слушаться каждого твоего слова, и будут обожать и любить тебя за твою силу и щедрость. Наши внуки будут предпочитать наше общество компании своих родителей, потому что я буду кормить их тортом на завтрак, а ты — учить охотиться и бегать по лесам, и это будет длиться и длиться, до конца наших дней, а проживем мы долго-долго. Мы будем окружать наших детей такой любовью, что они даже не будут знать, что бывает по-другому, и все, через что мы прошли, будет казаться нам лишь шепотом в ночи.
Меня заворожила та сказка, которую он описывал, и моя душа воспарила над всей той болью и сомнениями, что ее терзали. Чувство было такое, как будто ветер играет в одуванчиками на Луговине, это была надежда. Я поцеловала его и окунулась в мечту, которую он нарисовал для меня словами. Не сейчас. Еще нет. Но может быть однажды эта мечта станет и моею мечтою тоже.
____________
* хГЧ, гормон беременности — автор излагает абсолютно научный, современный метод индикации беременности. Подробнее на: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%B3%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%B4%D0%BE%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%BF%D0%B8%D0%BD
** процесс оплодотворения, размножения, репродуктивный процесс — для тех, кто по каким-то причинам пропустил это в школьном курсе биологии (если это теперь вообще проходят в школе), и не имел счастья, как я, вырасти в доме врача-генеколога, подробности здесь:°F%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B9_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%86%D0%B5%D1%81%D1%81 Препарат, описываемый titania522 — Постинор (или его аналог Эскапел (от англ. escape — «избежать», полагаю) ), далеко не безопасен для здоровья, им рекомендуется пользоваться только в самых крайних, экстренных случаях. http://true-lady.ru/zhenskoe-zdorovie/chem-opasen-postinor-958.
========== Глава 32: Мы команда ==========
Предуведомление автора: Особое спасибо Профессору Альбусу Персивалю Уилфрику Брайону Дамблдору, чью мудрость я почерпнула для написания этой главы. Если перефразировать и ответить на вопрос Гарри, вы в самом деле для меня очень настоящий.
Комментарий переводчика: Самое время для такой инфернальной главы в канун Хэллоуина. Trick or treat?
«Я умоляла тьму: Где они? Верни их!»
Сонали Дераниягала*, Волна
— Прочему я никогда не вижу Прим? — спрашиваю я его, ощущая, как волна, словно ласковые руки, поглаживает мои ступни и лодыжки, и отступая, хоронит пальцы ног в теплом песке.
— Оттого, что ты не готова, — отвечает
Я размышляю над этим, прокручивая в голове воспоминание о пустой комнате Прим в запертом доме. Большая часть страниц в нашей Книге Памяти уже заполнена, но там пока так и не появилась запись о моей сестре. Я не могу заставить себя поместить её в Книгу. Я даже не даю Питу нарисовать её на этих страницах, и это наводит на мысль, что я еще долго не увижу ее в своих светлых, мирных снах, а не в кошмарах.
— А ты являешься Энни? — спрашиваю я, меняя тему, потому что даже во сне я не могу сказать то, что была не в силах вымолвить наяву.
Душераздирающая тоска искажает его красивое лицо.
— У нас с ней проблема иного рода. Она ищет встречи со мной днем и ночью, и оттого, что я тот, кто я есть, я ей являюсь постоянно. И она считает, что я все еще с ней. Она меня зовет, я всегда откликаюсь, и оттого ей не суждено освободиться от меня.
— И что же ты на самом деле? Ты вообще настоящий? — спрашиваю я, выражая словами вопрос, который терзает меня с нашей первой с ним встречи во сне.
— А разве это важно? Ты как никто другой должна знать, что вещи настолько реальны, насколько мы сами готовы их таковыми признать. Ты и Пит постоянно меняли местами реальность и иллюзию. Так что это ты мне скажи — что я такое.
А правда ли это Финник? Он часто мне снился — на самом деле, если учесть, до чего же навязчивыми и яркими были мои кошмары, и сны с его участием я ждала с радостным замиранием сердца. Они были как тайное убежище среди руин моей поврежденной психики. Когда я просыпалась от такого сна, то с одной стороны — тосковала по нему, с другой — испытывала странный покой на протяжении всего следующего дня. Когда Финник являлся мне во сне, меня как будто осторожно подталкивали на путь возрождения к жизни.
— Ты мои ворота к прощению, — шепчу я.
— Кто, Китнисс? Кто должен просить о прощении?
— Я. За то, что выжила — за то, что я живу, в то время как все вы…
— Прим? — спрашивает он мягко.
— Прим, да! Всегда Прим. Прим должна была остаться в живых, не я.
— Тебе не следует просить за это прощения. Но ты ждешь, чтобы кто-то или что-то сняло с тебя эту ношу, в то время как есть лишь один человек, действительно способный это сделать, — заявляет он.
— Ты говоришь прямо как Доктор Аврелий, — и я улыбаюсь тому, как сильно его слова смахивают на тезисы моего психиатра, и снова задаюсь вопросом — на самом ли деле это Финник, или лишь его образ, воссозданный моим спящим сознанием. Потом я решаю, что это в общем-то неважно.
— Доктор Аврелий понимает кое-что в деле выживания. Если вдуматься, вся наша нация неплохо в этом разбирается, и ты ее часть. Лишь немногие жители твоего Дистрикта смогли спастись от бомбежки. И мне представляется, что каждый из них себя спрашивает: Почему я? Отчего не моя мать, отец, брат, сестра, сын, дочь… — добавь кого тебе хочется. Должны ли они тоже просить о прощении? Должны ли Энни, Пит, Джоанна просить о прощении за то, что они живы, в то время как их близкие – нет?
На меня наваливается головная боль, а море и цветное небо начинают мерцать. Я воюю сама с собой, чтобы подольше побыть в этом коконе спокойствия, с ним, и не просыпаться, не возвращаться немедленно в мою дневную реальность. Я еще не готова тотчас с ней встретиться лицом к лицу.