Горбатые мили
Шрифт:
Смеясь, Нонна схватилась за шиньон, иначе бы он упал.
«Вырядилась тоже!» — сказал про себя Назар. Она вспорхнула по трапу и тут же чуть спустилась, чтобы он услышал каждое ее слово.
— Только, видно, вам ясно, что один с Зубакиным ни за что не справитесь. Подмога нужна. Да?
— Мать честная!.. — Назар поразился тому, как переменилась Нонна. — Так, значит, против меня. Впрочем!.. — Наклонил голову, полез на тот же трап, чтобы выбраться на воздух.
Ему хотелось обмозговать все получше. «Та-ак, — попридержал бег своих мыслей, — Малютин излил мне свое перед вынужденными сборами на берег.
В отвесном ступенчатом круге света, наложенном на белый, в метр шириной прямоугольник с черными литерами TAFUIN шевелились две тени: от Венки, присланного подменить Игнатича, и от разжалованного из сигнальщиков Кузьмы Никодимыча. Внизу, под «люльками», беспрестанно буйствовала вода: вскипала, вся из упругих раскручивающихся струй, и звонко плескала, закладывала круги, а потом обрывалась, чтобы взобраться выше и что-то ухватить.
«С чего капитан понес на меня? Сразу, не раздумывая, к чему я могу прибегнуть? Так… вовсю, напористо? Нонна тоже наскоком не с дуру, это меньше всего. Не только из-за пристрастия к острому словцу. Как будто ей надо было на кого-то излить злость. Чего-то не подметил раньше, не усек как надо. Может, пустяка…»
Ни Венка, ни Кузьма Никодимыч никуда не смотрели — уткнулись в отсвечивающие им в глаза белые крашеные плоскости с едва заметными карандашными линиями.
«Нонна, по всей вероятности — возможно же! — примкнула к сильному. К предержащему власть. Поскольку… не в корысти суть. Ее культ привлек, — снова те же размышления подступили к Назару. — Что ж, в этом-то как раз нет ничего. Так бывает. Проявилась закономерность. Тогда — как поступит экипаж? Ведь капитана ничто не ограничивает… — Первому помощнику показалось, что угодит в ряд списанных. — Это для острастки… Чтобы другим… Однако… кому захочется отстоять меня? Кто найдется… заступник? Ведь я… кто такой? Не по должности, а… порядочный — нет? Потом, когда понадобится… на что конкретно способен? Насколько? Борец ли?»
Сразу же Назар ощутил собственную неуступчивость: «Не лыком шит!» Навис над бортом.
Кузьма Никодимыч («Здесь тоже не опростоволосился бы, как в сигнальщиках!») боязливо повел кистью по вертикальной плоскости, придерживая на шее пол-литровую баночку с кузбасслаком. Венка ухватился одной рукой за ограждение из сварных труб, обернулся, насколько смог, до крайней наклонной веревки.
— Сэр! Как вы там?
Кузьма Никодимыч услышал крик, а не отозвался.
— Рентгенолог!
«Ты не меняешься, Венка, — печально покачал головой Назар. — Тебе он кто?..» — вытянулся над леером, чтобы увидеть лицо Кузьмы Никодимыча.
Венка недоверчиво взглянул на подкрашенную F — такой ли получилась? Потом рассказал Кузьме Никодимычу, за кого принял Назара на причале базы тралового флота.
— От него зависело, как следовало поступить со мной… Взял и поручился! Крестным теперь мне приходится.
Кузьма Никодимыч дал ему выговориться и намеренно весело, чтобы расположить к себе, посмотрел вверх.
— А помнишь тельняшку?..
Венка только что привстал перед N. Сказал небрежно. Как бы затем, чтобы отвязаться:
— Мать
— Один якут подарил ее мне, — вежливо заспорил Кузьма Никодимыч. — В госпитале. Я просил сестру: «Перешей для моего мальца». То есть для тебя.
Венка живо припомнил:
— Я вовсю щеголял в ней, как флотский. — Отогнулся назад, полез в карман за ветошью, чтобы стереть те капли лака под T, что сорвались с кисти. Сказал про мать: — К чему же она тогда врала? С какой целью? — Выругался вдобавок.
У Кузьмы Никодимыча сразу же пошло дело. Преображенный, он воспроизвел, как приехал к Венке и они гуляли в рабочем предместье, взобрались на гору, откуда открылся вид на речку, на косогор перед ней с мужским монастырем за высокой кирпичной оградой. Оба хотели пить. А в киосках ни газировки, ни соков — ничего не нашлось. Взяли малиновый сироп.
Венка потер высвобожденную из-под себя ногу и запрокинул голову:
— Густой попался. — Отодвинул от себя белила.
— Не выветрилось в тебе, а? Не забыл?.. А я-то думал!.. Вениамин? Ты у меня!.. — Кузьма Никодимыч не смог скрыть свою радость.
У Назара чуть отлегло от души: «Это уже что-то, милый Кузьма Никодимыч. Следуй дальше».
Только вылез Кузьма Никодимыч подразмяться, так столкнулся на плашкоуте, среди любителей подразвлечься, с Плюхиным, запаленным на бегу, потным.
— Я говорю…
— Что, жарко? — Венка подбоченился, как ухарь. Отставил ногу.
— Я говорю, у третьего штурмана нет твоего паспорта.
— Чего сразу началить? — обиделся за Венку Кузьма Никодимыч.
А Венка протянул к Плюхину руки, повернул их, испачканные в кузбасслаке и белилах:
— Понятно почему?
Плюхин стерпел.
— Вас вместе селить или как? — обратился к обоим.
— Ладно! — отошел Венка. А Кузьма Никодимыч, как тогда, на пирсе, заложил палец за галстук, дернул его от себя, и в прорези ворота показалась шея. Она будто засветилась, старчески морщинистая и в фиолетово-голубых прожилках.
Плюхин недобро взглянул на них: «Что-то не поделили?»
— У меня тоже нет ни минуты. Придете потом. — Предупредил: — Скоро пограничный досмотр.
На мостике левого борта Назар потянулся могуче, со вкусом — до приятного хруста в плечах. Снова ему стало ясно, кто он, за что отвечал, и чувствовал себя способным дать бой кому бы то ни было, в любых обстоятельствах. «В поддержке нуждается только слабый, — с особым значением помахал Кузьме Никодимычу. — Венка тоже орешек. Что-то у него?.. Не на поверхности, нет! Не хочет жить с отцом. Оттолкнул».
На полубаке враз потухли все переносные прожекторы.
С верхнего капитанского мостика Назара вел Плюхин. Кое-где умудрился приотстать от него на два шага и взять влево как младший чин при старшем.
Трап, ведущий на ботдек. За ним еще более длинный, внутренний — от капитанской каюты до второй палубы. Подступы притихшей кают-компании. В ее дверях взгляд Назара привлек рояль под вымпелом на проволочной штанге с подставкой — профсоюзный подарок экипажу «Тафуина» за успехи на путине. Белый, среди отделанных красным деревом переборок, он в свете подволочных плафонов благородно сверкал всеми плоскостями, клавиатурой, а также откидной подставкой из узорчатой латуни.