Горбун, Или Маленький Парижанин
Шрифт:
— Прелестный! — подтвердила Аврора.
Она распахнула на подруге домино, чтобы взглянуть на юбку и корсаж.
— Прелестный! — повторила она. — А какой богатый! Ой, Флор, я догадалась! Ты решила разыграть меня, да?
— Ну вот еще, — фыркнула донья Крус. — Я вовсе не собираюсь разыгрывать тебя. Я еду на бал, только и всего.
— На какой бал?
— Сегодня будет только один бал.
— На бал к регенту?
— Господи, красавица моя, ну конечно на бал к регенту. Меня ждут в Пале-Рояле, чтобы представить его королевскому высочеству и принцессе Палатинской, его матери. Только и всего.
Аврора
— Тебя это удивляет? — спросила донья Крус, откинув ножкой шлейф своего парадного платья. — А почему удивляет? Впрочем, меня самое это тоже удивляет. Тут произошли такие события, такие события! Я тебе сейчас расскажу.
— Но как ты нашла мой дом? — удивилась Аврора.
— Я его знала. Мне разрешили повидаться с тобой. У меня ведь тоже есть повелитель.
— У меня нет повелителя, — надменно вскинув голову, бросила Аврора.
— Ну, если тебе больше нравится, раб. Раб, который приказывает. Я должна была посетить тебя завтра утром, но сказала себе: «А почему бы мне сейчас не навестить мою милую Аврору?»
— Ты меня все еще любишь?
— Безумно! Но позволь мне рассказать тебе одну историю, а потом вторую. У меня их целая куча. После моего приезда сюда я еще никуда не выходила, и мне нужно было найти дорогу в огромном неведомом Париже от церкви Сен-Маглуар до твоего дома.
— От церкви Сен-Маглуар? — прервала ее Аврора. — Ты живешь недалеко от нее?
— Да, там моя клетка, точь-в-точь как и у тебя, милая моя птичка. Только в отличие от твоей моя будет покрасивей. У моего Лагардера дела идут лучше.
— Тс-с! — шепнула Аврора, приложив палец к губам.
— О, я вижу, мы продолжаем обитать в стране тайн. Короче, я была в крайнем затруднении, как вдруг услышала, что кто-то скребется в мою дверь. Я даже не успела подойти к ней, а она уже отворилась. Вошел человечек, весь в черном, уродливый, даже страшный. Он поклонился мне до земли, я, даже не рассмеявшись, сделала ему реверанс, решив, что этот красавчик — какой-нибудь поставщик. А он мне говорит: «Если мадемуазель соблаговолит следовать за мной, я провожу ее туда, куда она собирается отправиться».
— Горбун? — выйдя из задумчивости, бросила Аврора.
— Да, горбун. Это ты прислала его?
— Нет.
— Но ты его знаешь?
— Я ни разу не говорила с ним.
— Ей-богу, я и словом не обмолвилась ни единой живой душе, что хотела бы перенести визит к тебе с завтрашнего утра на сегодняшний вечер. Мне было бы крайне досадно, если бы оказалось, что ты знаешь этого гнома. Почему-то мне хочется думать, что он существо сверхъестественное. Впрочем, надо и впрямь быть колдуном, чтобы обмануть бдительность моих Аргусов. Не хвалясь, признаюсь тебе, что охраняют меня не так, как тебя. Ты же знаешь, что я не трусиха, предложение этого черного человечка оживило мою страсть к приключениям, и я, не раздумывая, согласилась. Он отвесил мне второй поклон, еще почтительней, чем первый, и, представляешь себе, открыл небольшую дверцу в моей комнате, о существовании которой я даже не подозревала. Потом повел меня через коридор, о котором я совершенно не догадывалась. Никем не замеченные, мы вышли, на улице ждала карета, он подал мне руку, помогая подняться в нее. В карете он вел себя просто безукоризненно. Мы оба вышли у твоей двери,
Аврора задумчиво слушала его.
— Это он, — вполголоса проговорила она. — Это несомненно он.
— О ком ты? — спросила донья Крус.
— Нет, ни о ком… Но в качестве кого, Флор, милая моя цыганочка, ты будешь представлена регенту?
Донья Крус сделала недовольную гримаску.
— Милая моя, — объявила она, усаживаясь в глубокое кресло, — здесь нет никакой цыганки, да и никогда не было. Это призрак, иллюзия, выдумка, сон. Мы — дочь некоей принцессы, только и всего.
— Ты? — переспросила пораженная Аврора.
— А кто же? — усмехнулась донья Крус. — Уж не ты же, конечно. Понимаешь, моя красавица, это все проделки цыган. Они проникают во дворцы через каминные трубы, когда огонь не горит, крадут всякие там драгоценности, а заодно уносят с собой колыбель со спящей в ней наследницей знатного рода. Вот я и есть наследница, украденная цыганами, самая богатая наследница в Европе, насколько я знаю.
Непонятно было, смеется она или говорит серьезно. Пожалуй, донья Крус и сама не могла бы сказать в точности. Говорила она с таким пылом, что ее смугловатые щеки даже немножко раскраснелись. Ее черные, как уголь, глаза светились умом и дерзостью. Аврора слушала, приоткрыв рот. На ее лице выражалась простодушная доверчивость. И было видно, как она рада счастью давней подруги.
— Как хорошо! — воскликнула она. — Флор, а как тебя по-настоящему зовут?
Донья Крус расправила широкие складки платья и сдостоинством сообщила:
— Мадемуазель де Невер.
— Невер! — повторила Аврора. — Одна из самых знатных фамилий во Франции!
— Увы, да. Кажется, мы состоим в родстве с его величеством.
— Но как?..
— Как? Как? — воскликнула донья Крус, отбросив вдруг важность и вдруг возвратясь к сумасбродной веселости, которая куда больше была ей к лицу. — Вот этого как раз я и не знаю. Я пока еще не имела чести познакомиться со своей генеалогий. Всякий раз, когда я спрашиваю, мне говорят: «Тс-с…» Кажется, у меня есть враги. Любое величие, Аврора, вызывает зависть. Я ничего не знаю, но мне все равно, я на все махнула рукой.
Аврора, которая, казалось, некоторое время о чем-то размышляла, неожиданно спросила:
— Флор, а если бы оказалось, что я несколько больше, чем ты, знаю твою историю?
— Бог мой, меня это ничуть бы не удивило. Меня уже ничто не удивляет. Но если ты знаешь мою историю, сохрани это знание для себя: мой опекун и принц Гонзаго должен сегодня ночью рассказать мне ее во всех подробностях.
— Гонзаго? — вздрогнув, переспросила Аврора.
— Что с тобой? — удивилась донья Крус.
— Ты сказала: Гонзаго?
— Да, Гонзаго, принц Гонзаго. Он защищает мои права и является мужем моей матери герцогини де Невер.
— Ах, значит, Гонзаго — муж герцогини? — протянула Аврора.
Ей вспомнилась поездка к развалинам замка Келюс. Перед глазами возникла картина ночного боя. Его участники, вчера еще неведомые, сегодня обретали имена.
А ребенок, спавший во время этого ночного боя, ребенок, о котором рассказывала хозяйка кабачка в Тарриде, это Флор.
Но кто же убийца?