Горбун
Шрифт:
— Не забудь посадить лук, салат и редиску, — напомнила Ира.
Про это она могла бы мне не напоминать, потому что я уже облачилась в её старые джинсы, рубашку и повязала на голову косынку, чтобы удачно завитые волосы не падали на глаза, и их не приходилось поправлять грязными руками.
— Потом можешь идти, куда хочешь, — продолжала Ира, — но внимательно смотри по сторонам и не попадай под машины. Наверное, Дромадёр хотел задавить тебя в отместку за твою ложь.
— Сама будь поосторожней, — пробормотала я.
—
Но это только говорится, что пошла, а на самом деле она задержалась, так как на этот раз позвонила Нонна, и Ире захотелось узнать, не пойдёт ли речь о её совместной прогулке с Ларсом.
— Жанночка, ты одна? — спросила Нонна.
— Можно сказать, что одна, — ответила я. — Ира уже в дверях. Ей нужно съездить в город.
— Можешь не лгать, потому что я звоню по другому поводу. Ты никуда не собираешься уходить?
Странно было, что Нонка стала интересоваться моими делами.
— Нет, никуда. Я буду заниматься огородом. А что случилось? Надо куда-нибудь съездить?
— Нет-нет, — возразила Нонна. — Возможно, я позвоню тебе попозже. До свидания.
Я была в полном недоумении.
— Что она сказала? — поинтересовалась Ира.
— Ничего не сказала, — пожала плечами я. — Сказала, что позвонит позже.
— Ясно, — кивнула Ира. — Дождётся, когда я уйду, и будет жаловаться. Носится со своим мужем, как с писаной торбой, и кроме него ничего не видит. Мне кажется, из-за ревности она даже забыла про убийства.
Что правда, то правда, Нонна поплакала над Мартином и, похоже, больше не думала о нём. Я даже сомневалась, сознавала ли она, что преступником был кто-то из близких людей, но в этом я её винить не могла, потому что даже я насильно заставляла себя верить, а уж у меня не было её доброты, мягкости характера и редкостной незлобивости.
— Наверное, она до сих пор убеждена, что их совершил какой-то посторонний человек, — сказала я.
— Ну да! Посторонний! А яд в кофе подсыпал тоже посторонний? А в графин?
— Ну и спроси у неё, — сказала я. — Откуда я знаю, о чём она думает?
Если бы мы знали, о чём думала всё это время Нонна!
Я вышла вместе с Ирой.
— Дай мне мотыгу или что-нибудь в этом роде, — вспомнила я.
— Сама возьмёшь, — попыталась от меня отделаться Ира, но это оказалось нелегко.
Хорошо, что я настояла на своём, потому что даже хозяйке потребовалось не меньше пятнадцати минут на то, чтобы найти свою же собственность. Я хотела ей об этом сказать, но она меня опередила.
— Ну вот, из-за тебя я опоздала. Не могла найти сама?
Впрочем, для неё задержка оказалась во благо, потому что подкатила машина Ларса, и писатель объяснил, что не дождался Иры, решил её встретить по дороге, а нашёл у самого дома.
Я вообще не знала, зачем они договорились встретиться в каком-то
— Это всё из-за неё, — объяснила Ира, показывая на меня.
Ларс окинул меня любопытным взглядом.
— Собираетесь работать, Жанна? — спросил он.
— Да, Ларс. Счастливого пути!
Они уехали, а я не стала терять времени даром, очертила контуры грядок и утоптала вокруг них почву. Половина работы, можно сказать, была сделана. Оставалась самая простая её часть — воткнуть луковицы в землю, сделать бороздки и насыпать в них семена. А потом, конечно, полить.
В это время с адским шумом подъехал Дружинин. У меня от неожиданности выпала из рук мотыга, а сама я, в неустойчивой позе склонившаяся над грядкой, чуть не заняла на ней место лука. Такая вполне возможная беда и усилия по сохранению равновесия отвлекли меня от чувств, которые обязаны были возникнуть прежде всего. Этот человек вообще вызывал у меня неожиданные мысли и чувства, далёкие от нормальных при данных обстоятельствах.
Избежав падения и выпрямившись, я и тогда, вместо того, чтобы испугаться или поднять мотыгу, как естественный оборонительный инструмент в руках земледельца, с тревогой лихорадочно продумывала, какие вопросы по поводу вчерашнего происшествия у парка мне будет задавать мой гость и что мне следует на них отвечать. Быть не могло, чтобы горбун обошёл молчанием неизвестный ему случай, из-за которого его уже допрашивала полиция и который сулил ему немало неприятностей в будущем. Уж конечно, он постарается выведать у меня все подробности.
— Good morning, Jane, — приветствовал меня горбун.
— Morning, — отозвалась я, догадавшись, наконец, взять в руки мотыгу.
Он покосился на мой наряд, и я сразу пожалела, что повязала голову косынкой, из-за которой, должно быть, выглядела деревенской дурнушкой. Из гордости я не стала освобождать волосы, но чувствовала себя очень неуютно и, как следствие, неуверенно.
— А я думал, что вы сидите со словарём в руках, — разочарованно заявил переводчик.
Как же он ценил себя и свою повесть, если ни на минуту не сомневался, что я буду умолять его вернуть тетрадь!
— А я не сижу со словарём в руках, — сухо бросила я, нервничая, прежде всего, из-за косынки.
Хорошее настроение, если это не было маской, слетело с Дружинина, и он сразу стал серьёзным.
— Я проезжал мимо и решил заглянуть, — объяснил он свой приход. — Вижу, что не вовремя. Говорят, нежданный гость хуже татарина.
Женщинам свойственно предаваться глупой беспочвенной жалости, и мне внезапно стало жалко горбуна, который хмурился и наверное испытывал то же, что чувствовала бы я, если бы явилась в дом, где меня не хотят видеть и ясно это показывают.