Горбун
Шрифт:
— Вы, как всегда, предпочитаете пирожные? — заметил Ларс.
Не хватало ещё, чтобы все начали потешаться над моим пристрастием к сладкому. Датчанина явно заинтересовало, когда же я прекращу заменять нормальную еду пирожными. Хуже всего, что и Марта, как добросовестная мартышка, стала подражать мне и уплетать точно такие же пирожные, какие выбирала я, а ещё хуже, что отец Марты не был доволен быстрым приобретением девочкой дурных привычек и неразумным поглощением такого большого, по его мнению, количества пирожных. Но вот что было ещё хуже, так это то, что несносный горбун выразительно посматривал на меня,
Старушка что-то лопотала, обращаясь к своим ближайшим соседям, и Ира отвечала ей весьма благосклонно и сочувственно, что не мешало ей выражать своё отношение к горбуну непроизвольной мимикой, но зато внимание Петера отвлекалось от старушки моим дурным влиянием на Марту или, может быть, моей красивой яркой кофтой, иначе я не могу объяснить, почему он так подолгу останавливал на мне свой взгляд, а тёте Кларе нередко отвечал невпопад, что, видя реакцию датчанки, замечала даже я, хотя для меня их речь сливалась в один неразборчивый поток звуков.
— Большое спасибо, но я, и в самом деле, должен идти, — сказал горбун, взглянув на часы и торопливо поднимаясь.
Нонна сидела слишком неудачно и, чтобы выйти из-за стола, ей потребовалось бы потревожить соседей, а Ира словно приросла к месту и не собиралась вставать, поэтому я сочла себя обязанной проводить Дружинина до двери, как должна была бы поступить хозяйка дома.
— Вы едете на вокзал? — спросила я, чтобы не молчать.
— В аэропорт, — ответил горбун.
Для меня нет ничего тягостнее, чем прощание. Никогда не знаешь, что следует сказать, чтобы гость остался доволен моей любезностью и вместе с тем не задержался на пороге ещё на добрых полчаса. Недаром моя тётушка ввела в наш обиход поговорку: "Не бойся гостя сидячего, но бойся гостя стоячего".
— Может, вы побудете с нами ещё немного?
— "У нас, коммерсантов, время даже дороже денег считается. Затем до приятного свидания и потрудитесь быть здоровы".
Цитату я не узнала, но срамиться не захотела и не стала спрашивать.
— Не за труд, а за удовольствие сочту, — только и смогла я ответить.
Горбун так взглянул на меня, что я ожидала какого-то страшного объяснения, но он лишь посоветовал мне соблюдать осторожность после нового открытия, очевидно, подразумевая исчезновение трупа собаки, сказал, что надо будет сообщить об этом полиции, и открыл дверь.
— До свидания, — довольно сухо бросил он через плечо.
Меня вновь стало мучить предчувствие, что я его обидела.
— Ира сказала, что с удовольствием примет вашего родственника, — вспомнила я, приписав своей подруге тёплые чувства к приезжающему.
Горбун обернулся, и вид его выразил сомнение в объективности моего заверения, но он не успел произнести ни слова, потому что в гостиной послышался шум и испуганные крики.
У меня от любого шума душа ушла бы в пятки, ибо теперь
— Что там? — прошептала я, чувствуя, как от лица отхлынула кровь, а это случается со мной нечасто.
Хорошо, что существуют смелые и решительные мужчины. Преступник он или не преступник, но именно горбун быстро пошёл назад, а я следовала за ним, даже не пытаясь опередить его и первой заглянуть в комнату.
В дверях гостиной мы столкнулись с Петером, который что-то быстро сказал горбуну и тут же стал звонить по телефону.
Мне не пришлось выспрашивать, что случилось, или пробиваться сквозь людей, столпившихся перед диваном, потому что горбун тотчас же перевёл слова датчанина.
— Ларсу плохо.
В его голосе прозвучали удивление, недоверие и даже смятение, но мои мыслительные способности были настолько скованы неожиданной болезнью писателя, что раздумывать о чувствах горбуна я была не в состоянии.
Вернулся Петер и вновь что-то сказал, но переводчика рядом со мной уже не было, потому что вместе с Нонной он оказывал посильную помощь Ларсу.
— Сейчас приедут, — всхлипывая, объяснила Ира. — Господи, что же это такое?!
Я не предполагала, что её чувство к Ларсу так глубоко, считая, что это всего лишь мимолётное увлечение, не сильнее, чем связь с отцом убитой девушки. Мне даже стало стыдно за своё тайное мнение об их отношениях, так как до меня только сейчас стало доходить, что если меня любовь обошла стороной, то другие могут испытать на себе самое немилосердное её влияние.
— Что с ним? — спросила я.
Ира больше не могла говорить и лишь покачала головой, выражая этим своё неведение.
Я знала горбуна всего несколько дней, но за это короткое время успела убедиться, что никакое событие не может оставить его праздным зрителем. Что бы ни случилось, он всегда оказывался на месте происшествия одним из главных действующих лиц. Сейчас он помогал Нонне, предоставив ей, как бывшей медсестре, руководить, но именно он первым предположил, что Ларс отравился. Когда мысль эта укрепилась в умах присутствующих, от них потребовали освободить помещение, чтобы Нонне, Дружинину и энергичной тёте Кларе никто и ничто не мешало при оказании первой помощи. Не знаю, каких успехов они достигли, но мы, столпившиеся в прихожей, подавленные произошедшим и способные только взглядами вопрошать друг друга неизвестно о чём, не успели как следует освоиться со своим положением, потому что машина скорой помощи примчалась очень быстро и добровольных спасателей сменили квалифицированные.
Как и предполагал горбун, Ларс отравился. Но страшнее всего было известие, что это не случайное отравление, а умышленно введённый в пищу или питьё яд. Утешением послужило лишь уверение врачей, что, благодаря быстрому принятию необходимых мер, жизнь писателя вне опасности и можно рассчитывать на самое скорое выздоровление. Зато вызванная полиция, как видно, не обнаружила никаких утешительных факторов, потому что бравый Хансен на этот раз выглядел не таким бодрым и жизнерадостным, чем всегда.