Горбун
Шрифт:
Петер тоже не стал задерживаться и увёл своё семейство, заверив, что он не оставит нас в этот тяжёлый период, хотя было неясно, что он может предпринять.
Горбун ушёл со всеми вместе. Он очень мило попрощался со старушкой, ещё более усилив расположение, которое она к нему испытывала, и уже в прихожей обратился ко мне.
— Теперь вам не будет страшно, Жанна, — почти весело заметил он. — Даже если Иры не будет здесь ночью, тётя Клара останется вашим сторожем.
Меня так и подмывало сказать ему, что, если Иры не будет ночью, и он об этом будет знать, мне не надо будет тревожиться и без тёти Клары. Но вместо этого я ответила:
— Конечно, это очень надёжная
Наверное, горбун и сам почувствовал, что возложил на хрупкую старушку слишком большие надежды, потому что тихо рассмеялся.
— Как бы там ни было, но я уверен, что пока вам незачем тревожиться.
Он уже открыл дверь, но вернулся.
— Жанна, привезти вам одно из произведений господина Якобсена?
— Конечно, — обрадовалась я, но, подумав, спохватилась. — Если оно не на датском.
— Я его перевёл, — отозвался Дружинин. — Почти.
Будь я одна, я бы запрыгала от восторга, но при горбуне я и виду не подала, что рада.
— Привезите, — милостиво согласилась я.
— А вы? — сейчас же осведомился Дружинин.
— Что я?
— Вы дадите мне что-нибудь взамен?
Опять он взялся за своё. Как же ему хотелось надо мной поиздеваться. Я представила, как он будет насмехаться над моим сочинением, если когда-нибудь добудет его, а потом, возможно, прочтёт его друзьям как образец глупости и неумения облечь свои мысли в слова. Нет, такого я выдержать была не в силах.
— Я вам не могу предложить книгу из своей библиотеки, — как можно спокойнее ответила я, — но, если вы хотите, выберите что-нибудь из Ириной.
Дружинин не только не попытался скрыть, но даже подчеркнул свою досаду.
— Зачем мне чужие книги? Мне хочется посмотреть, как вы продолжили вашу повесть. Или это роман?
— Или это ничто, — закончила я.
По-видимому, горбун привык добиваться своих целей, потому что моё упорство его раздражило.
— Девушку, конечно, украшает скромность, — сердито сказал он, — но никогда не следует забывать про чувство меры. Не думайте, что мне так уж необходимо читать вашу повесть. Вы так упорно скрываете эту тетрадь, что мне уже расхотелось в неё заглядывать. Счастливо оставаться.
В этой тираде и поспешном уходе было что-то по-детски трогательное. Я поглядела вслед удаляющейся по дорожке сада сгорбленной фигуре и крикнула:
— "На взгляд-то он хорош, да зелен — ягодки нет спелой: тотчас оскомину набьёшь".
Ответом мне был весёлый смех, поэтому наше своеобразное прощание не оставило после себя неприятного осадка.
Реакция на бурные события бывает самой неожиданной. Оставшись наедине с тётей Кларой, я почувствовала, что засыпаю. Глаза у меня прямо-таки слипались, и я с ужасом думала, какое нечеловеческое усилие я должна над собой совершить, чтобы высидеть весь вечер с датчанкой, не имея возможности даже перекинуться с ней парой слов. Я вернулась в гостиную и села на диван, ощущая засыпающим сознанием, что губы мои сложились в привычную вежливую улыбку. Потом каким-то не совсем отключенным от реальности краешком мозга я поняла, что старушка убирает со стола, так что улыбаться, праздно сидя на диване, попросту неприлично. С огромным трудом я заставила себя встать, но умница-тётя Клара мгновенно избавила меня от всех моих мучений, что-то проговорив по-датски, озарив меня ласковой улыбкой и понятным во всех странах мира жестом предложив мне отправляться спать. Последний, о ком я подумала, засыпая, был не отравленный убийцей Ларс, не горбун, не тётя Клара, а Джеймс Хэрриот, английский ветеринар, написавший интереснейшие книги о своей жизни, работе и пациентах. В частности,
Прогноз горбуна не оправдался, и старушке не пришлось быть моей единственной защитницей в ночные часы, которые, кстати сказать, промелькнули для меня мгновенно и незаметно. Утром выяснилось, что Ира вернулась из больницы довольно рано, очень удивилась, узнав, что я уже легла, посмеялась по этому поводу и до глубокого вечера просидела с тётей Кларой за кофе. Ларс чувствовал себя намного лучше, потому что благодаря вовремя принятым мерам, яд не успел всосаться, и сегодня его должны были выписать, так что после завтрака Ира собиралась подъехать к больнице. Туда же должна была прибыть и Нонна. Едва ли можно позавидовать несчастному писателю, вчера чуть не отправившемуся на тот свет, а сегодня, когда он ещё не оправился от потрясения и болезни, окружённому ревнующими друг к другу женщинами. Я бы на его месте предпочла добираться домой одна, даже если на это уйдут последние силы.
Вскоре после того, как Ира уехала, нас с тётей Кларой посетил горбун. Сегодня, выспавшись и приободрившись, я уже не была абсолютно убеждена, что преступник именно он, но на всякий случай решила не сообщать ему о выходе Ларса из больницы. Если Дружинин не замышляет дурного, то на его планы выздоровление писателя не повлияет, а если он вынашивает чёрные замыслы, то внезапное появление датчанина должно оказаться препятствием для их осуществления. Помимо этих не лишённых смысла соображений мною двигало желание хоть чем-то досадить человеку, считающему меня дурой, в чём, может быть, и была доля истины, но осознание этого не умаляло обиды.
— Как чувствует себя наш пострадавший? — после обязательных приветствий спросил горбун.
К счастью, тётя Клара отправилась готовить кофе и не могла нарушить мои хитрые намерения по сокрытию факта скорого появления среди нас Ларса. К двойному счастью, потому что издевательский тон гостя мне очень не понравился.
— Лучше, — ответила я. — Ира уехала к нему.
— Не сомневался, — кивнул Дружинин.
Это мне понравилось ещё меньше. Горбун со зловредной ухмылкой взглянул на меня и миролюбиво сообщил:
— Я принёс вам повесть Ларса в своём переводе.
Думаю, мне вряд ли удалось погасить огонь, вспыхнувший в моих глазах при этом известии, но голос мой прозвучал безукоризненно сухо.
— Спасибо. Я с удовольствием прочту.
Дружинина не обманула моя уловка, и он рассмеялся.
— Только вы уж не обессудьте: я не откорректировал текст, и в нём скрывается масса ошибок.
— Вы доставите мне огромное удовольствие, — утешила я его. — Очень люблю находить чужие ошибки, но, заявляю заранее, что терпеть не могу, когда находят мои собственные.
— Обещаю, что когда буду читать вашу повесть, то не найду ни одной ошибки… Sorry! Совсем забыл, что виноград хорош, да зелен. Вот повесть Ларса.
Стараясь сдержать нетерпение, я открыла тетрадь и, уяснив, какого рода перевод мне предложен, просверлила горбуна негодующим взглядом.
— Разве напрасно я вас убеждаю учить английский язык? — злорадно улыбаясь, спросил горбун. — Справитесь с переводом?
— Не знаю, — честно призналась я, кладя тетрадь на стол. — Ваш дядя приехал?