Гордость и предубеждение
Шрифт:
Гости пробыли около получаса; и когда настала пора расставаться, мистер Дарси подозвал к себе сестру, чтобы вместе с ней выразить желание в один из ближайших дней непременно увидеть за обедом в Пемберли мистера и миссис Гардинер, а также мисс Беннет. Джорджиана, покраснев и смутившись, все это время лишь согласно кивала головой, что, безусловно, свидетельствовало о том, что она не слишком-то привыкла раздавать приглашения. Миссис Гардинер взглянула на племянницу и попыталась понять, что она думает по поводу ответного визита, ибо считала, что приглашение адресовано прежде всего ей; однако Элизабет поспешила отвернуться. Тогда тетушка, предположив, что такое молчание говорит скорее о минутном замешательстве, чем об отказе, и заметив, что ее мужа, никогда не избегавшего общества, это предложение очень заинтересовало, рискнула объявить о том, что
Бингли весьма обрадовался, когда узнал, что сможет вновь встретиться с Элизабет, так как, по его словам, он хотел бы еще о многом поговорить с ней и подробнее расспросить ее об их общих друзьях, которых они знают по Хертфордширу. Элизабет, узревшая в этом главным образом его надежду выведать что-нибудь о ее сестре, тоже была очень рада; и потому, когда гости покинули их, она пришла к выводу, что может быть вполне довольной прошедшими тридцатью минутами, хотя, пока они тянулись, ей, откровенно говоря, было не по себе. Желая побыстрее оказаться одной и боясь намеков со стороны тетушки и дядюшки, она задержалась ровно настолько, чтобы услышать их теплые слова в адрес мистера Бингли, после чего заторопилась к себе, чтобы якобы переодеться.
Однако причин опасаться любопытства мистера и миссис Гардинер не было, поскольку они и не собирались вытягивать из Элизабет какую-либо информацию. Им и так было ясно, что она знакома с мистером Дарси намного ближе, чем они предполагали раньше, и что тот очень сильно в нее влюблен. В этих отношениях они видели много интересного, но ничего такого, что могло бы подвигнуть их на излишние и докучливые расспросы.
О мистере Дарси они старались думать теперь только хорошее; да и пока к нему действительно нельзя было придраться. Их весьма тронула его услужливость; и если бы они могли судить о его характере только по собственным ощущениям да по отзыву экономки и не принимали бы в расчет прочие мнения, то в получившемся образе определенный круг людей из Хертфордшира ни за что бы не признал мистера Дарси. Тем не менее, Гардинеры сейчас были склонны доверять именно миссис Рейнольдс, ибо понимали, что они не вправе отвергать авторитет женщины, которая знает своего хозяина с тех пор, как тому исполнилось четыре года, и которая своим поведением сама вызывает у посетителей лишь уважение. Что касается друзей из Ламтона, то те за последнее время не сообщили ничего, что могло бы в корне изменить сложившееся у Гардинеров впечатление. Нынче они обвинили бы его, пожалуй, лишь в гордости; но возможно, он и не был горд; а значит, это качество ему приписывали просто обиженные жители небольшого городка, который члены его семьи еще ни разу не почтили своим присутствием. Зато мистер и миссис Гардинер единодушно сошлись на том, что Дарси, бесспорно, является щедрым человеком и проявляет заботу о бедных.
Питая симпатии к Уикему, они, однако, были вынуждены признать, что его имя здесь не в почете; и хотя Гардинеры не совсем понимали, в какие дела он вовлек сына своего покровителя, их весьма расстроило известие о том, что Уикем, покинув Дербишир, оставил за собой кучу долгов, которые впоследствии пришлось погашать мистеру Дарси.
Элизабет сегодня тоже весь вечер думала о Пемберли; но за все это время, каким бы долгим оно ей ни казалось, она так и не сумела определиться в своих чувствах по отношению к одному из обитателей этого великолепного особняка. Пытаясь разобраться в себе, она пролежала без сна лишних два часа и успела понять только то, что ненавидеть мистера Дарси она не могла. Нет, ненависть, конечно, уже давно прошла; и теперь Элизабет даже стыдилась того, что когда-то вообще питала к нему своего рода неприязнь. Чувство же уважения, появившееся после того, как она услышала, что он обладает таким набором ценных качеств, больше не вступало в противоречия с ее натурой и, даже более того, переросло в дружеское расположение. Но, помимо всего прочего, помимо уважения и почтения, она испытывала еще и благодарность – и не только за то, что он когда-то любил ее, но и за то, что, несмотря на резкость и грубость, с которыми она его отвергла, он не отказался от своей любви. И кто бы мог подумать, что мистер Дарси, который, как была убеждена Элизабет, станет избегать ее как своего злейшего врага, при первой же случайной встрече постарается сделать все возможное, чтобы сохранить их знакомство; кто бы мог предположить, что он будет вести себя учтиво, что произведет на ее родственников приятное впечатление и даже настоит на том, чтобы представить Элизабет своей сестре? Такие перемены в мужчине, не страдающем от недостатка гордости, могут быть вызваны
Вечером того же дня миссис Гардинер и ее племянница пришли к выводу, что мисс Дарси, посетившая их сразу же после своего приезда в Пемберли, где появилась примерно к завтраку, действовала настолько самоотверженно, что они теперь просто обязаны ответить тем же; и, таким образом, было решено, что они поступят правильно, если нанесут визит в Пемберли следующим же утром. Элизабет была довольна, хотя назвать точную причину своей радости она вряд ли бы смогла.
Мистер Гардинер покинул их вскоре после завтрака, так как накануне он вновь говорил о рыбной ловле и получил приглашение ближе к полудню приехать в Пемберли, где его должны были встретить кое-какие джентльмены.
Глава 45
Поскольку Элизабет была убеждена, что нелюбовь к ней мисс Бингли продиктована прежде всего ревностью, она не могла отделаться от ощущения, что ее появление в Пемберли окажется для той весьма нежелательным, и сильно сомневалась, что эта особа, встретившись с ней, согласится быть по-прежнему любезной.
Когда они добрались, наконец, до дома, их проводили через холл в уютную комнату, выходившую на север и потому в летнюю жару способствовавшую приятному времяпрепровождению. Из окон открывался чудесный вид на высокие лесистые холмы и на лужайку, охраняемую величественными дубами и каштанами.
Именно в этой комнате их и приняла мисс Дарси. Она уже сидела здесь вместе с миссис Херст, мисс Бингли и еще с одной леди, с которой проживала в Лондоне. Джорджиана поприветствовала своих гостей со всей подобающей предупредительностью, хотя и с некоторым смущением, которое, несмотря на то, что на самом деле исходило из застенчивости и из страха сделать что-нибудь не так, могло бы с легкостью убедить тех, кто стоял ниже по положению, в ее излишней гордости и замкнутости. Однако миссис Гардинер с племянницей прекрасно понимали ее состояние и относились к этому снисходительно.
Миссис Херст и мисс Бингли отметили их прибытие лишь легким реверансом; и, когда все уселись, на пару минут воцарилось молчание, настолько труднопреодолимое, насколько это вообще возможно в подобных ситуациях. Первой тишину нарушила миссис Аннсли, элегантная женщина приятной наружности, чьи попытки предложить для обсуждения ту или иную тему свидетельствовали о том, что она является более благовоспитанной леди, чем любая из двух остальных. Между ней и миссис Гардинер сразу же завязался разговор, в котором время от времени принимала участие и Элизабет. Мисс Дарси, похоже, тоже хотела бы присоединиться к ним, но ее вид говорил о том, что она никак не может набраться мужества. Тем не менее, иногда она все же отваживалась произнести какое-нибудь короткое предложение, особенно тогда, когда у нее было больше всего шансов остаться неуслышанной.
Элизабет вскоре заметила, что ее пристально разглядывает мисс Бингли, чье внимание привлекала любая сказанная ею фраза, тем более, когда она была адресована мисс Дарси. Это наблюдение, однако, не помешало бы ей беседовать с последней столько, сколько бы она хотела, но они сидели слишком далеко друг от друга. Впрочем, Элизабет не сожалела о том, что избавлена от необходимости говорить много и часто. Она была погружена в собственные мысли и, кроме того, ожидала, что в любой момент в комнату может войти какой-нибудь мужчина. Она и хотела, и боялась, как бы этим мужчиной ни оказался хозяин дома; но сказать точно, боялась ли она или все-таки хотела, Элизабет пока затруднялась. Просидев в таких раздумьях с четверть часа, и совершенно не воспринимая слов мисс Бингли, она вдруг вздрогнула, когда услышала, как та ледяным голосом интересуется самочувствием ее домашних. Элизабет ответила таким же холодным и суровым тоном, после чего больше ни одного вопроса от мисс Бингли не последовало.
Немного разнообразия в их визит внесло появление прислуги с холодными закусками, пирогом и всевозможными фруктами. Тем не менее, застолье не начиналось до тех пор, пока мисс Дарси не обратила внимание на многозначительные взгляды и улыбки со стороны миссис Аннсли и не вспомнила о своих обязанностях. Таким образом, нашлось занятие абсолютно для каждой из них; ибо если некоторые и стеснялись говорить, то есть не стеснялся никто; и сочные пирамиды из персиков, абрикосов и винограда вскоре собрали всех вокруг стола.