Гордость Павлина

Холт Виктория

Я расстроилась больше, чем ожидала, сделав ужасное открытие. Меня разрывало на части, я ненавидела его и в то же время восхищалась им. Мне казалось, что он смеется надо мной, но мечтала, чтобы он взял мои руки, улыбнулся, отстранил мое сопротивление. Что случилось со мной? Если бы не Иза… Но что пользы говорить об этом? Она существовала. Ревность открыла мне мои подлинные чувства.

Я задремала и увидела сон: мы сидим вокруг круглого стола, и Иза показывает нам опал Арлекин.

— Посмотрите на него, — говорит она.

Я взглянула, и в нем замелькали картины. Я видела себя и Джосса. Он говорил: «Зачем ты мне нужна? Ты мне не жена. Я не хочу тебя. Мне нужна Иза, а ты стоишь на моем пути. Если бы тебя здесь не было, Зеленый

луч был бы моим. Ты мешаешь мне… мешаешь мне». Я почувствовала, как его руки сжимают мне горло, и с криком проснулась.

Я лежала и дрожала в темноте. Это был только сон, уверяла я себя. Но мысль о том, что такой сон — это предостережение, не оставляла меня. Что-то непонятное происходило в Павлинах. Если бы здесь был Бен, все было бы по-другому. Он вдохнул бы в жизнь дома свежий воздух, унеся… я не знала что. Как мне его не хватало! Ему я все бы объяснила. Лоды с их смиренной скромностью казались скорее бледными тенями, чем людьми, как будто они живут двойной жизнью — одна из них, настоящая, скрыта от меня. Оба, и Джимсон, и Лилиан, как будто боялись своей матери… не то, чтобы боялись, они оберегали ее. Не знаю, что это на самом деле.

Мои мысли прервал звук шагов за дверью. Кто-то снова там бродил, подкрадываясь прямо к моей двери. Я села в постели, не отрывая взгляда от двери. Я как всегда закрыла ее. При бледном свете луны я увидела, что ручка медленно поворачивается. Затем тишина, и звук удаляющихся шагов. Я с дрожью размышляла о том, что могло бы случиться, если бы дверь была открыта.

Глава 9

Охота за сокровищами

В течение нескольких дней в Павлинах продолжалась подготовка к предстоящему событию. Слуги что-то обсуждали между собой.

— Так бывает всегда перед охотой за сокровищами, — пояснила мне Лилиан.

Она интересовалась моими успехами в компании, а я с каждым днем все больше восхищалась этим делом, особенно меня увлекал процесс обработки камней.

— Мне кажется, вы часто бываете с Джереми Диксоном, — сказала она.

— Дело в том, что он руководит той областью обработки опалов, которая особенно интересует меня.

Она казалась грустной и боялась что-то выдать. Я думала, что, возможно, поведение Лодов связано с тем, что они живут в семье и в то же время как бы не принадлежат к ней. «Как бедные родственники», — подумала я. Но Джосс относился к ним так же, как и ко мне, даже немного внимательнее, не было ни малейшей попытки унизить их.

Я старалась не думать о муже, но не могла справиться с этим. Каждый раз, слыша его голос, я испытывала волнение, желание услышать, что он говорит. Когда он уезжал, я думала, что он едет к Изе. Меня удивляло поведение Эзры: возможно, он боится Джосса? Все его боялись. Однажды, когда я заметила ему, что все относятся к нему с большим уважением, он ответил:

— А как же иначе? Они зависят от меня, во всяком случае, их работа.

— Мне кажется, и от меня тоже.

— Ты должна еще завоевать уважение, — ответил он.

— Не смейтесь.

— Смеюсь?! — воскликнул он. — Я совершенно серьезен.

Я часто вспоминала его слова. Эзра был знающим работником, но акций у него было немного. Если бы Джосс был недоволен им, он мог бы попросить его уйти. Неужели его желание угодить Джоссу заставляло закрывать глаза на отношения Джосса и его жены? Я не могла в это поверить, вспоминая о привязанности Воти к Эзре. Человек, которого любят лошади и, как я узнала, собаки, не мог деградировать до такой степени. Но кто знает? В нашем характере так много граней. Кроме того, в Джоссе было что-то непреодолимое. Я знала, что ему не нравится, когда я бываю в обществе Джереми Диксона. Он ничего не говорил, но я это чувствовала. Иногда по утрам я ездила в город с Джимсоном Лодом, потому что Джосс уезжал раньше. Я делала вид, что очень довольна нашими поездками, хотя Джимсон, как и его мать, был мне непонятен.

Джимсон постоянно говорил со мной о расчетных книгах, которые он вел после Том Полинга, объясняя, что тот работал примитивным способом. Я соглашалась, что мне надо хоть немного разобраться в счетной работе, но отдавала предпочтение активной части производственного процесса. Иногда я с изумлением спрашивала себя, почему Бен оставил мне такую большую часть акций в этой процветающей компании. Мне казалось, что он рядом со мной, что я слышу его голос, его рассказы, которые не могла забыть. Он любил опалы и хотел, чтобы я тоже полюбила их. Он обожал мою мать и считал меня своей дочерью. Я была убеждена, что меня он тоже любил. Он восхищался Джоссом, своим сыном. Он был авантюристом, твердым, безжалостным, не слишком щепетильным человеком этой земли и этого времени. И это Бен заставил нас пожениться. Почему? Он был мудрым и нежно любил меня. Он хотел освободить меня из Дауэр Хауза.

Неужели он так хорошо знал меня и предчувствовал, что я полюблю Джосса?

А знал ли он об увлечении своего сына Изой? Не думаю, что Бену понравилась бы Иза. Возможно, женитьбой Джосса он хотел порвать их связь? Бен любил меня и возможно думал, что если он любит, другие полюбят тоже. Но как он ошибся! Никто и никогда не любил меня, кроме Бена. Мои мысли вернулись к моему детству, к тем дням, когда в церкви я спросила Мириам: могла ли исчезнуть любовь у моей матери, если ее и не было? Трагический вопрос в устах ребенка, но ведь женщина, которую я считала матерью, не была ею. Моя настоящая мать любила меня, но недостаточно, чтобы жить для меня. Я мечтала, чтобы меня любили так же, как Изу. Я понимала теперь, как я была бы счастлива, если бы мое замужество свершилось по-иному, если бы мы лучше узнали друг друга и полюбили.

* * *

Наступил вечер охоты за сокровищами. Тысячи свечей освещали дом, так как прием начинался после захода солнца. Я подумала, как все было бы романтично и волнующе, если бы я жила в таком доме с любящим мужем.

Лилиан вошла ко мне в комнату, когда я одевалась. Она спросила, не надо ли мне помочь.

— Какое у вас красивое платье! — воскликнула она.

Платье было голубого цвета, который я очень любила. Когда мне позволили выбирать ткань для приданого самой, я считала это большой уступкой со стороны бабушки, но теперь, когда я поняла, что принесла своей семье, я знала, чем была вызвана эта снисходительность. Я не совсем следовала моде тех дней, мне в ней многое не нравилось. И я оказалась права: я вернулась к более ранним очаровательным фасонам и моя юбка хоть и не совсем, но все же напоминала кринолин. Она падала складками из шифона, а тесно прилегающий лиф был элегантно прост, контрастируя с юбкой.

Сама Лилиан была хороша в строгом платье из светло-серого шелка, который она расшила розовыми цветами.

— Может, я помогу сделать вам прическу? — предложила она.

Я стянула свои густые темные волосы высоко над лбом, и эта прическа подходила к платью.

— Я всегда причесывалась сама.

— Я уверена, что вами будут восхищаться. Я никогда не видела таких красивых платьев, разве что у Изы Бэннок.

— Конечно, — ответила я.

— Ей прислали ткань из Лондона. Интересно, как она будет выглядеть сегодня? Знаете, мы ведь выбираем себе партнеров для охоты за сокровищами. Это традиция. Бывало мистер Хенникер говорил: «Это ночь, когда выбирают леди».

Эта возможность взволновала меня. Я обещала себе, что выберу Джосса. Может быть, это будет началом. Откровенно говоря, я должна признать, что наши плохие отношения продолжались по моей вине и, возможно, это моя обязанность сделать первый шаг. Я помнила первые дни нашего брака. Это не он предложил отдельные комнаты, но я была рада, что он согласился на это, мне не нужно было временное замужество. Мне хотелось быть единственной в его жизни, чтобы он покинул Изу.

Лилиан робко сказала: