Горец. Кровь и почва
Шрифт:
– Герцог убит. Его старший внук тоже. Младшего внука не нашли.
– Сообщил мне баннерет егерей.
– Теперь вы тут главный, ваше сиятельство.
– Точно?
– недоверчиво переспросил я.
– Вы их трупы видели?
– Точно, ваше сиятельство. Сам их хоронил в загородной резиденции. Она первой подверглась нападению. А там всего охраны-то по традиции три взвода дворцовых гренадёр. Все полегли. И это... пацанчик ваш, его мачеха и новорожденная девочка у нас в казармах. Мы не успели.
– Кто? Какой пацанчик?
– Вдова вашего управляющего с дочкой и ее пасынок. Они к нам в казармы прискакали за помощью.
– А жена моя и сын?
– Пацанчик этот ваш сказал, что их тут не было - отдыхать уехали.
Слава ушедшим богам. Если все как обговаривалось, то они у дяди Оле. А в казармах второй приёмыш Звезза спасал его жену и дочь.
– Куда бандиты с города ушли?
– В разные стороны. Но большинство обратно на запад. Говорят, что они собрались сжечь нефтяные вышки.
А вот это - подумал я - уже ниточка к тому, чтобы понять: кому всё это выгодно было.
Оставив командира полка конных егерей за коменданта города с чрезвычайными полномочиями, выехал в герцогское предместье. Бормоча под нос, что местные офицеры все инструкций сверху ждут, а самостоятельно мышей ловить разучились.
И да... полицмейстера столичного расстрелял за бездеятельность. Публично. Чтобы другим неповадно было.
Места последнего успокоения Ремидия и малолетнего маркграфа нашлись рядом с могилой Ивана Цвета. Пока только земляные холмики.
Постоял, рассыпав по этим холмикам земли зёрна злаков, погрустил. Но время не ждало. Некогда страдать, тем более что я опять должен кровавую тризну врагам.
Дворец, естественно, был разграблен. Но по мелочи. Крупные вещи и мебель осталась на местах. Правда, не всегда комплектно и целиком. Картины варварски порезали.
Получив в руки герцогскую печать, чудом сохранившуюся в кабинете Ремидия, первым делом я произвел Щолича в капитаны рецкой гвардии за защиту Калуги. Подписал указ как регент Реции и исполняющий обязанности электора при малолетнем герцоге. Теперь он уже и маркграф Рецкий, и граф Риестфорт одновременно.
Больше всего, кроме людей, было жаль поломанного и вытоптанного герцогского сада. Бедный Иван Цвет, положивший на этот сад всю жизнь, думающий, что он останется памятником ему в потомстве. Добро еще, что могилу пришлого ботаника не тронули. Хотя флигель его основательно загадили и все бумаги сожгли. Весь архив.
Доклад императору о произошедшем событии и кадровых изменениях отправили самолётом. Впрочем, и по телеграфу кратко продублировал.
В ответной телеграмме Бисер выразил мне свои соболезнования и утвердил меня в должности герцогского регента.
Разогнал
Кстати, и воздушной разведкой не побрезговал, несмотря на то, что в Калуге осталось всего два самолёта. Остальные по плану трассу авиапочты в Химери прокладывали, вели поиск удобных аэродромов. Беспорядки беспорядками, а основной работой мой наземный генерал не манкировал.
Отозвал с линии фронта отдельную рецкую кавалерийскую бригаду. И еще один полк конных егерей с востока герцогства. Но когда они тут будут?
Бандитов надо давить. Жестоко давить. Чем раньше, тем лучше.
Завод ''Гочкиз'' во Втуце заработал в три смены. Кавалерию надо насытить ручными пулемётами. Мобилизационный запас патронов в арсенале сохранился.
Гражданские чиновники опомнились, вышли на службу, и город вернулся к нормальной жизни. Дворники метлами зашаркали. Дальше они тут и без меня управятся, а мне надо найти семью.
На хуторе всё было спокойно и благостно, будто и не было по стране разгула бандитизма.
– Помнишь старую тропу контрабандистов?
– спросил я дядю Оле, отозвав в сторонку.
– А чего ее не помнить? Вроде как ещё не состарился, - ехидно прокряхтел он, изображая вежливый смех.
– Уведёшь всех в Риест. Жить будете в имении Тортфорта-младшего.
– Для наглядности показал я на мальчика, который с упоением гонялся по двору за пятнистой козой.
– Не навсегда. Но пока здесь порядок не наведем, сидите там. Документы все я передал Альте.
А ты?
– спросил Оле.
– А я тут вместо герцога пока побуду.
– Ну, ну... Бароны не схарчат?
– Не боись. Я сам ''Кровавый Кобчик'', - заверил я родственничка.
И начались сборы. Никто даже не подумал опротестовывать мои распоряжения. Я тут сеньор на этой горе. Но всё равно сорвался, стал бестолково подгонять народ, распоряжаться невпопад. Тут денщик мой Ягр процитировал рецкую народную мудрость, чем меня немного успокоил.
– Вьючные стирхи медлительны, командир, но погонщик терпелив.
Оле стоял на крыльце дома и, что-то пережевывая губами, пересчитывал пальцы.
– Как так: всё бросить в одночасье. Не понимаю.
– Бормотал он.
– Оле, - я постарался быть спокойным.
– Жизнь дороже. Остальное всё наживное.
– Оно, конечно, так... Но жалко же.
– Спасать будешь не только себя, но и юного герцога и герцогиню-мать.
– Это ясырку-то твою? Так она не была замужем за герцогом. А прошлый ее господин был только графом.
– Была ясырка да вся вышла. Теперь она госпожа наша.