Горечь рассвета
Шрифт:
Как-то раз, ненастным осенним днём, девушка снова пришла в излюбленное место и, прислонившись лбом к прохладной шершавой коре, заплакала.
— Видит небо, как я мечтаю, хоть с кем-нибудь поговорить, — приговаривала чуть слышно, поглаживая влажную от слёз древесину. — Я так устала быть одной. Меня никто не слышит, никому нет до меня дела, а ведь я тоже человек. Не могу уже терпеть, сил никаких не осталось. А они… Они могут только издеваться и пользоваться. За что мне всё это?
Плакала и причитала почти до самого заката, а потом вновь ушла, как делала до этого сотни раз.
На небе взошла
— Грустишь? — хриплый старческий голос нарушил заветную тишину. — Как бы ты не старался скрыть от меня свои мысли, я все равно знаю, о чем ты думаешь, глупая деревяшка.
Древняя старуха, обладательница скрипучего, словно несмазанные петли, голоса хрипло рассмеялась, поглаживая крючковатыми высохшими пальцами ствол дерева, возле которого так любила сидеть девушка. Шелест листвы был ответом на её слова, и старуха снова рассмеялась.
— Ну чего ты возмущаешься, милый Гарольд? Ты сам выбрал свою судьбу, я же предупредила тебя тогда. Почему решил спрятаться, почему не внял моим словам? А ведь тебя могло ждать совершенно другое будущее, полное любви и роскоши, но ты предпочел оставить меня — любившую тебя больше жизни. Вот и получай теперь, что заслужил.
И снова шум листвы, будто ветер, заблудившийся в ветвях, не может выбраться на свободу.
— Ну, не переживай, возможно, когда-нибудь и освобожу тебя, — снова скрипучий смех, словно кто-то упорно орудовал тупой ножовкой. — Может, даже сейчас освобожу. А лучше, знаешь, как поступим? Завтра твоя же гостья снова придёт. Придёт, конечно, каждый же день приходит. Вот и дам тебе свободу, на денёк. Познакомитесь, поговорите, утешите, может, друг друга. А потом снова деревом станешь. Как тебе моя идея? Здорово же я придумала!
Довольная свей идеей, старуха радостно захлопала в ладоши.
Крона дерева резко прекратила шелестеть, замерла, словно дерево что-то напугало.
— Не бойся, мой мальчик, я не потревожу вашего покоя и не прерву общение. Не пристало такой старой развалюхе, как я, мешать двум любящим сердцам биться в унисон, — снова рассмеялась и принялась кружиться на месте, пританцовывая. — Вот как замечательно придумала всё. Ну, разве я не молодец?
По стволу дерева прошла судорога. То ли от страха, то ли от отвращения.
— Но только запомни: на один лишь день станешь тем, кем, я надеюсь, до сих пор являешься. А с закатом примешь ту форму, которую заслужил. И будь уверен, что, даже сбежав, ты всё равно с вечерней зарёй снова перевоплотишься, где бы ни был в тот момент, понял? — старуха со всей силы ударила ребром ладони по стволу. — Так что не делай глупостей, а просто наслаждайся желанной свободой и приятной компанией, пусть и лишь до заката.
Если бы дерево умело разговаривать, оно бы попросило срубить его, спалить, в конце концов, потому что муку эту терпеть не было никаких сил. Но старуха никогда его не отпустит, потому что не забыла того, что он сделал ей, отвергнув предложенную любовь. Но как можно её любить, такую старую, злую и безобразную? Человека, у которого вместо души антрацитовая бездна, невозможно любить, какие бы золотые горы не сулили эти отношения.
— Думаю, что мы договорились, и ты не расстроишь меня очередным глупым
Постояв ещё немного, вдыхая с наслаждением благоухающий ночной воздух, старуха удалилась, унося с собой тревогу и страх, что плотным облаком окутывали её сгорбленную фигуру.
Рассвет наступил, как это бывало с момента основания мира, никого не спрашивая и ни в чьём разрешении не нуждаясь. Ветер шевелил ветви деревьев, как каждый день до этого, как миллионы дней после. Наконец, пришёл час, когда девушка, по своему обыкновению, пришла излить душу любимому дереву.
Она появилась всё такая же невыносимо красивая и невысказанно несчастная.
— Кто вы? Я никогда ранее не видела вас здесь, — дрожащим голосом спросила девушка, завидев молодого человека, что стоял неподвижно на том самом месте, где она любила сидеть. Что-то странное, смутно знакомое было во всём облике мужчины, но из-за волнения не могла понять, что именно. Да и что может быть знакомого в совершенно постороннем человеке?
Он повернулся, и девушка заметила грусть в глазах незнакомца. В ней самой было слишком много боли, поэтому тех, кто близок по духу, узнавала с полувзгляда. Захотелось утешить, прижать к груди, словно сына, которого у неё никогда не было, и твердить, что всё будет хорошо, всё ещё можно исправить, главное не отчаиваться и верить. Но она, конечно же, ничего из этого не сделала, потому что, на самом деле, не умела утешать.
— Я просто путник, который решил отдохнуть на этой поляне, — сказал мужчина, глядя в её глаза. — Надеюсь, не возражаете?
— Конечно же, нет, а вы давно уже здесь стоите? — спросила первое, что пришло на ум. Наверное, разумным было бы уйти домой, но девушка не хотела возвращаться туда, где ей так плохо.
— Несколько часов.
— Я не помешаю вам, если тоже здесь побуду? Я много лет каждый день прихожу на это место. Оно как будто заряжает меня энергией и силой жить дальше. Что-то магическое и волшебное живёт на этой поляне.
— Почему я должен быть против? Да и кто я такой, чтобы нарушать традиции, чтимые долгие годы? — усмехнулся незнакомец.
Она подошла и стала напротив, практически вплотную. Он не отошёл, не отвел взгляд. Несколько долгих мгновений они стояли, глядя друг другу в глаза, будто счастье всего мира зависело от того, как долго они смогут так простоять. Она заметила, как красивы его карие глаза, а он наслаждался её красотой — истинной, необыкновенной. Красивее её не сыщешь во всём мире, и он старался насытиться божественным светом, что окружал девушку.
Но всему наступает конец, и вот крик птицы разрушил волшебство, заставил их разорвать зрительный контакт.
— Куда вы направляетесь?
— В далёкие страны, — только и ответил он.
— Вас там кто-нибудь ждёт? — спросила, хотя, на самом деле, больше всего боялась его положительного ответа.
Он тихо рассмеялся, всё также вглядываясь в её лицо, желая навсегда запечатлеть в сознании её образ, чтобы при желании в любой момент воскрешать в памяти.
— Никто и никогда меня нигде не ждал и, как мне кажется, ждать не станет.