Горелом
Шрифт:
— Мне? — поразился Ян.
— Да, сегодня утром один мой коллега попросил передать вам это. Сказал, что вы поймете.
— Какое еще коллега? — все больше изумляясь, Ян развернул не слишком свежий носовой платок, высвобождая серебряный кинжал. Практически точная копия клинков егерей, но меньше в несколько раз. Размером чуть длиннее ладони. Зато покрыт изысканной, хотя и заметно потертой резьбой.
— Он нашел его там, в Замке, хранил у себя, да видно решил, что вам нужнее.
— Кто?! — Ян озадаченно разглядывал кинжал.
— Да Дан
А кинжал и впрямь древний. Даже серебро заметно потускнело, утратив внешнюю яркость, но взамен обретя внутреннее свечение, присущее только старому металлу.
— Нет, — с сожалением произнес Ян. Красивая игрушка, жаль отдавать. — Кажется, ваш друг Дан не понял о чем мы разговаривали при последней встрече. Он мне ничего не должен.
— Угу, — покивал веснушчатый. — Вот потому я и не должен был называть имя… В общем, он велел обратно это не приносить. Придется выбрасывать.
— Сдайте в музей. Разве не так должны поступать егеря, если находят в Замке ценные предметы?
— Именно так, — подтвердил веснушчатый, криво усмехнувшись. — Я прочту Дану лекцию на эту тему. А вы все же возьмите. Не нужно ему быть вашим должником. Избавьте его от… — он умолк.
Теперь настала Янова очередь криво усмехаться. Серебряный кинжал перекочевал в его карман. Растопырился неудобно, как недосказанные слова. Они разошлись с егерем, не прощаясь. О том, чтобы Яну задержаться, никто даже не заикнулся.
— Ты куда? — на повороте его догнала Ева.
— Спать. Надоело изображать из себя полезного идиота.
— А мне казалось, что ты давно привык.
— Во мне там нет ни малейшей необходимости.
— Ты формально участвуешь в очистке города.
— Тогда пойду лучше метлу одолжу и стану мести листья.
— Я смотрю, ты уже пришел в себя после вчерашнего. Зализал душевные раны? Ах да, извини, у тебя же нет души.
— Вялая попытка. Хочешь чего-то от меня добиться, бей сильнее.
— По голове?
Ян остановился и внушительно развернулся к ней.
— Что ты суетишься, Ева? Я не отказываюсь выполнять свое обещание. Но слоняться за егерями больше не буду. Это бессмысленно.
— А я все ждала, когда же ты не выдержишь. И на такой случай у нас припасен новый список… Вот!
— Что это? — Ян отвращением уставился на тетрадный лист, исписанный знакомым аккуратным почерком.
— План твоей жизни на ближайшую неделю, — мстительно пояснила Ева.
— А где… этот? — только увидев остренькие, каллиграфически выписанные буковки, Ян вспомнил об отсутствующем члене своей команды.
— Этот, — с нажимом произнесла Ева, — сказал, что неважно себя чувствует. Еще сказал, что к нему наведались из полиции по твоей рекомендации. И это очень огорчило его и супругу.
— Надо же, какие впечатлительные особы.
— Пьетр на сегодня взял отгул.
— Радость-то какая… — пробормотал Ян, со
Незнакомые люди, незнакомые места, чужие проблемы… У горелома есть дар разбивать беду, но предсказывать направление, откуда ее ждать, он не в силах. А Пьетру, с его особым талантом, часто такое удается. И записывает свои видения он на таких простецких листочках: «…Авария на шоссе номер… Обрушение подвала овощебазы в районе Хлевников…» Иногда довольно странно читать буднично записанное почерком старательного школяра: « Падение самолета, рейс…»
К счастью, в сегодняшнем списке ничего похожего.
— А это что? — Ян обнаружил под ровными строчками небрежно начертанное вкривь и вкось другой рукой: «Приречная, дом 12, кВ. 3, Амилия Стах, проверить подлинность».
— Это позвонили, пока тебя не было. Велели добавить в список.
— Для оборотня у тебя отличный почерк. Когти не мешали?
— Хвостом рисовала.
— Что означает «проверить подлинность»? Чью? Этой Амилии Стах? Похоже, у них кругом дефицит кадров. В Егерском дозоре, в коммунальном хозяйстве, в Департаменте расследований… А я, значит, везде пригожусь.
— Для себе подобных сгодишься. Твоя ведь коллега. Они говорят, что эта девица считает себя кем-то вроде тебя. И оказывает помощь местному населению…
— Психиатра ей надо, а не коллегу, — хмуро предсказал Ян.
— Знаешь, а я, кажется, слышала про нее. По слухам, она и впрямь помогает.
— Как все эти лжеспасатели. Ты сама встречала хоть кого-то, кому она помогла?
— Встречала, — хихикнула Ева. — Пьетр к ней ходил.
— Чего?
— В прошлом году, вроде. По поводу старшей дочки, которую папаша в чемпионки метит. Он не рассказывал, что там стряслось, но гимнастика — занятие травмоопасное.
— Ходил к ней, когда… — Ян не закончил, но ехидная Ева проницательно продолжила:
— Когда он мог обратиться к такому гению, как ты? Вот и поразмысли на досуге!
— Плевать я хотел на его выбор, — раздосадовано огрызнулся Ян. — Мое дело проверить подлинность этой… м-м… Стах. Это как раз рядом. За углом. Можно и посмотреть.
* * *
Дом номер двенадцать выходил окнами на реку Серебряну и на остров, что делил русло. Отсюда даже можно было рассмотреть лохматую рыжую гриву парка на набережной и далекий разваленный мост. А хорошо бы там сейчас пробежаться, ни о чем не думая…
Ян тоскливо вздохнул и обратился к дому.
Когда-то здание принадлежало, скорее всего, аристократическому семейству, но позднее его отдали под квартиры. Большие, нелепые и холодные. Опять парадное — длинное и сквозящее, словно ущелье в горах. Сверху хлопнула дверь, и мимо Яна, нагнув голову, торопливо прошмыгнула женщина, прижимающая к груди прозрачную папку. Через пластик просматривались черно-белые снимки. Еще одна женщина, такая же унылая, словно стертая монета, неподвижно стояла на лестнице, крепко вцепившись в поцарапанные деревянные перила.