Горгона и генерал

tapatunya

— Король на троне — поддельный. Это не Джонни.

Паркер подпрыгнул так сильно, что Траппа едва не сбросило со стога.

— Что, ради всего святого, в моих словах непонятного было! — зашипел он яростно. — Я больше не тот искатель приключений, который воровал для вашего любимого Джонни… Что значит поддельный?!

— Не настоящий.

— Я даже знать об этом ничего не хочу!.. С чего вы вообще это взяли?

Трапп тихо засмеялся.

— Я пишу письмо на адрес белокурой Беатрисы, самой прекрасной жрицы любви в мире… Как она поживает,

кстати?

— Стала бабушкой.

— Ну надо же! В этом письме всего пять слов: «западное направление, деревня Кроули, Лорелея» — и спустя несколько дней вы ждете меня в сарае с сеном, Паркер. А это значит, что вы наведывались к Беатрисе каждый день…

— Каждые два дня отправлял мальчика-посыльного.

— И вам хватило одного анонимного послания, чтобы оседлать лошадь.

— Я привез вам дюжину шелковых рубашек. Подумал, как вы тут без них столько лет.

— Как заботливо с вашей стороны, — умилился Трапп. — А теперь, после того, как вы проделали весь этот путь, неужели вы не хотите послушать про самую идиотскую авантюру старого короля Ричарда?

— Я хочу послушать, — раздался снизу голос Лорелеи, — я принесла вам теплого молока и свежий хлеб.

— А пива нет? — спросил Паркер, резво выбираясь из сена. — И мяса бы.

Лорелея со значением оглядела его круглое брюшко.

— Ну нет так нет, — согласился Паркер безропотно.

12

— Старого короля всегда огорчал его законный наследник, — начал Трапп, после того как им удалось выставить сопротивляющуюся Лорелею. Паркер с удовольствием вонзился зубами в мягкий хлеб. — Он был слишком слабым, слишком робким, слишком зависимым. Им бы помыкал кто угодно, а король, которым помыкают — горе для всей страны. Зато Бронксы в одном из своих имений воспитывали бастарда Ричарда, Стива. Помните его, Паркер? Однажды, когда мы гостили у Бронксов, мальчик-конюший не дал вовремя воды уставшей после охоты лошади Ричарда и был порот самим королем. Мы еще тогда удивились, с чего это ему рукоприкладствовать лично.

— Неа, — отозвался Паркер. Он выпил свое молоко и принялся за молоко генерала. — Не помню. Вероятно, я был пьян. Ну или просто пропустил это дивное зрелище. Наблюдение за избиением мальчиков-конюхов никогда не входило в число моих любимых развлечений.

— Это было между победой на реке Грина и поражением на заставе Корн.

— А, это когда я вас вынес с поля боя на своих руках и уговорил злого доктора не отрезать вам ногу!

— И я щедро отблагодарил вас за это.

— Вы же знаете, какие цены в нашей столице!

— Стив был погодком Джонни, и Ричард воспитывал его сурово и даже жестко, — не дал сбить себя с толку Трапп. — Он давал конюшему странное образование. Это Стив любил шахматы и рыбалку, Джонни ненавидел оба занятия. Мальчики были братьями и довольно похожими, но не одинаковыми. Поэтому Стиву пришлось заболеть оспой.

— Мог и помереть ненароком.

— Вот почему Джонни оставался рядом

с ним, пока превращение не завершилось. Поэтому они и скрывались у Бронксов. Ричард не знал, как я отреагирую на такую замену…

— Вы всегда защищали Джонни, — отозвался Паркер задумчиво. — Могли и отправить Стива обратно на конюшню, если бы вам показалось, что мальчика обижают.

— И Джонни выставил меня вон под надуманным предлогом. Я думаю, он был рад-радешенек избавиться от этих хлопот с троном. Наверное, после того, как Стив обосновался бы на троне, Розвелл привез бы мне Джонни. И мы вместе с ним начали бы новую жизнь.

— Но Розвелл пропал, а Джонни к вам не приехал.

— А Стив обвинил меня в государственной измене, отрезав путь к возвращению. Вопрос только в том, что он сделал с Джонни.

— А разве много вариантов? — чиркнув рукой себе по горлу, отозвался Паркер.

— Значит, Стив убил Розвелла и убил Джонни.

— Как это вы додумались до всего этого в такой глуши?

— Разве у мужчины могут вдруг измениться вкусы по отношению к женщинам? Джонни в жизни бы не приблизился к такой, как горгона Де Ла Кру Кра.

— Гиацинта Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч, — произнес Паркер нараспев. — Вижу, слава о ней долетела даже до сюда.

— Вы с ней знакомы? — изумился Трапп.

— Кузина моей жены работала кухаркой у канцлера Крауча. Она рассказывала, что у супругов были ужасные отношения.

— Правда? — похолодев, спросил Трапп. — Крауч бил жену?

— Был полностью у неё под каблуком и ходил по струнке. Лидия писала, что в первую брачную ночь невеста изрезала жениха в лоскуты.

Трапп вспомнил блеск стилета в руке горгульи и поморщился.

— Её, кстати, тоже выслали из столицы, — хмыкнул Паркер. — Вы с ней теперь товарищи по несчастью. Вероятно, и она торчит сейчас в каком-нибудь коровнике и пьет теплое молоко.

— У нашего короля Стива ужасно скудная фантазия. Только и умеет, что отправлять людей в разные ссылки.

— Не называйте его так, — поморщился Паркер. — Я собираюсь забыть обо всем, как только выйду из этого сарая.

— Забудете об этом чуть позже, — возразил Трапп с улыбкой. — После того, как мы выясним, что именно случилось с щенком Джонни и Розвеллом.

От возмущения Паркер издал какой-то короткий клокочущий звук.

Потом надолго замолчал.

Трапп не торопил его, наслаждаясь тишиной этой теплой ночи.

— Вы ведь даже не шутите, да, — сказал, наконец, Паркер.

— Через несколько дней перед королем окажется пылкий мальчик по имени Шарль Стетфилд. Он будет просить о помиловании для своей мачехи, а заодно сообщит королю, что великий генерал Трапп делит один замок на двоих с опальной возлюбленной этого самого короля…

— Да ладно! — присвистнул Паркер и заржал. — Как вы это делаете? Почему у вас женщины даже в ссылке сами собой заводятся?

— В этом моя величайшая трагедия, — торжественно признал Трапп. — Но что сделает в этом случае король?