Горгона и генерал
Шрифт:
Лично он понятия не имел, что делать дальше.
Женщины его погубят, мрачно решил генерал, возвращаясь в свою крохотную монастырскую келью.
Настоятельницей здесь была Офелия светлоокая, которая однажды сменила атлас алых чулок на строгую рясу.
Она им отдала небольшую пристройку к хозяйственной части здания, состоящую всего из нескольких закутков. В одном устроился Паркер с Эухений, в другом — генерал и горгона.
Розвелл и Свон жить при монастыре отказались наотрез, но все время где-то маячили неподалеку.
А
— Где вы были? — спросила горгона настороженно.
Она сидела на узкой кровати, одетая как монахиня, и выглядела нервной.
Трапп сел рядом.
— Получал предложение руки и сердца.
— Нашли время для амурных дел! — негодующе воскликнула она. — Весь город стоит на ушах.
— В такие ночи особенно удобно тайком прокрадываться в спальни невинных дев.
— Кому интересны невинные девы, — широко зевнув, пробормотала гематома. — Светает уже.
Она перебралась к нему ближе, опустила голову на колени Траппу и моментально заснула, как всегда ощущая себя в полной безопасности возле него.
Генерал сидел, не шевелясь.
Казалось, что её растрепанная голова пригвоздила его к кровати.
Голова Гиацинты казалась ему очень тяжелой, от неё немели бедра, вокруг паха волнообразно нагревался воздух.
Зажмурившись от ужаса, Трапп ощутил, как легкое дыхание спящей горгоны превращает его в пылающий факел.
Надо было подумать о чем-то отвратительном, например, о женитьбе на Ните Бронкс, но в голову лезли совсем другие фантазии.
Он спал с ней уже многие ночи, он видел её обнаженной, он обнимал и иногда целовал её, но никогда не испытывал столь безобразного приступа вожделения.
Да в своем ли ты уме, генерал? Тебе что, шестнадцать? Ты впервые увидел пышную женскую грудь?
Как ты можешь так безумно желать спящую женщину в монашеском одеянии?
Женщину, которая мечтает уйти от тебя к другому?
Безнадежно ударив себя затылком об стену, Трапп угрюмо наблюдал за тем, как за узким окном кельи становится всё светлее.
А потом крики разнозчиков газет пробудили только уснувшую столицу.
— Генерал Бенедикт Трапп снова в городе! Он заявляет, что король — фальшивый! Что он вернет стране настоящего короля!
В келью ворвался Розвелл с кипой листовок.
— Полюбуйся-ка, — воскликнул он.
Горгона, потирая глаза, села. Взяла одну из листовок.
Трапп скосил взгляд.
«Я опальный, но все еще великий генерал Трапп. Я в столице. Я заявляю: на троне сидит фальшивый король. За его оспинами прячется всего лишь бастард великого короля Ричарда.
Я верну вам настоящего короля Джона.
Я верну этой стране честь и правду, я буду стоять за неё, как стоял всегда.
Против внешних врагов и врагов внутренних.
Заговор будет раскрыт, а виновные получат свое.
Вы же знаете, люди,
— Что? — запинаясь, спросил Трапп. — Откуда это взялось?
— Отовсюду, — охотно заявил Розвелл. — Город буквально усыпан этими листовками. И знаешь, что я тебе скажу? За одну ночь такое в жизни не напечатать. Тебя ждали, мой генерал.
Трапп открыл было рот, чтобы спросить, какого собственно черта от его имени происходит такое, но Гиацинта его перебила.
— Я просила вас, Трапп, — сказала она яростно, — не трогать короля. Это так сложно было сделать?
— Но я вовсе…
— Я официально вас уведомляю, — голос горгоны дрожал от ненависти и злости, — что отныне я ваш смертельный враг. Я уничтожу вас, генерал, если с моим королем хоть что-нибудь случится!
Она встала и вышла из кельи, даже не попытавшись ударить Траппа, вот что пугало больше всего.
— Что это значит, Розвелл? — спросил генерал, сминая листовку.
— Что мальчик Джонни вырос? — предположил тот, в замешательстве почесывая затылок.
24
Казармы с такой готовностью перешли на сторону генерала, что Трапп даже глазом не успел моргнуть.
— Гарольд Бронкс был редкостным мерзавцем, — разглагольствовал полковник Дадл, вручая ему ключи от камеры, в которой этот самый Бронкс был теперь заперт, — к тому же оказалось, что мы давали присягу не тому королю. Стоит ли удивляться теперь происходящему? Интересно, как долго сможет продержаться Варкс, защищая поддельного короля?
Трапп зевнул. За последние дни он произнес немало пылких речей, призывая горожан, знать, чиновников, священников, солдат и всех остальных встать на свою сторону. Неловко получится, если Джонни не объявится в ближайшее время.
«Сам на трон полезешь», — смеялся Розвелл, наблюдая за хмурящимся генералом.
Разъяренная гематома их поспешно покинула, и бродяги Розвелла докладывали, что она нашла приют в квартире офицера Антуана Верда. Человека, которого считала своим братом и чей рисунок был найден в кармане наемного убийцы.
Этот убийца по-прежнему тревожил Траппа, потому что он так и не смог выяснить, кто именно его послал, и у него не было никаких гарантий, что это не произойдет снова.
А сейчас гематома была слишком далеко, чтобы быть уверенным в её безопасности.
Трапп утешал себя тем, что Гиацинта Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч была расчетливой стервой, но не вздорной истеричкой. И если она сбежала к Антуану, значит, понимала, что сейчас ей там лучше всего.
Сам генерал невозмутимо занял свой собственный особняк, выставив оттуда каких-то дальних родственников Бронксов, и дом превратился в штаб. Паркер без устали стенал оттого, что ковры вытаптывались, в шторы кто-то сморкался, а фарфоровые вазы использовались в качестве ночных горшков.