Горгона и генерал
Шрифт:
— Твоя бывшая… Бэсси?
— Опять ты об этом?
— У тебя нездоровая любовь к этому имени, Порк.
— О, дорогая, — склонившись к ней ближе, Трапп улыбнулся. — Ты ужасно проницательна.
— Я так и знала! — торжествующе воскликнула горгона. — И кем же была эта Бэсси, про которую ты никак не можешь забыть?
— Моей лошадью.
Она хохотала так, что несколько человек на них оглянулись.
— Особняк Стэтфилдов неподалеку, — заметил Трапп, благостно глядя на то, как она уминает суп. — Не
— Нет, — без колебаний ответила горгона.
— Если вы боитесь, что за его домом следят…
— Просто не хочу. Он дурак.
— Вы удивительно безжалостны к этому мальчику. А ведь вам отошла большая часть его наследства.
Гиацинта равнодушно пожала плечами.
— У каждого своя судьба, — заметила она философски и тут же встревожилась: — господи, а если мое имущество конфискуют после побега? У вас вообще много денег?
Её меркантильность рассмешила Траппа.
— Я отдам вам их все, — пообещал он.
— Хорошо, — кивнула Гиацинта. — Вот это хорошо. Пойдем, Порк, — она встала и протянула ему руку. — Прогуляемся по королевскому парку.
— С ума сошла, Бэсси? Там же одни финтифлюшки!
Улыбаясь, она щелкнула его по носу.
— Что такое, Порк? Не любишь совать нос в лисью нору?
— Как бы этот длинный нос не оторвали, Бэсси. Вместе с головой.
— Старый зануда, — пробормотала она едва слышно и потянула его сильнее.
— Пойдем же! Скоро будет время послеобеденных выездов.
— Если вас кто-то узнает… — прошипел Трапп ей на ухо.
— То вы меня спасете, — подхватила она беззаботно.
Устроившись в густой тени раскидистого дуба, Гиацинта с горящими глазами разглядывала катающихся в открытых экипажах аристократов.
— Я тоже должна быть там, — проговорила она с какой-то одержимостью.
Трапп, развалившись на травке, только диву давался причудам её психики.
— Это оттого, что вы один год провели в богатом доме? — спросил он. — Вы с тех пор считаете, что счастье измеряется деньгами? Вы не думаете, что вы были счастливы только потому, что это был единственный год в вашей жизни, когда вас по-настоящему любили?
— Это была не любовь, а сумасшествие, — огрызнулась она. — Джейн Бригс была чокнутой и любила не меня, а свою мертвую дочь.
— Разве любовь — это не сумасшествие само по себе?
— Вот тут вы удивительно правы, Бенедикт. Оставим это все для ненормальных… О, смотрите! Люси Смолл! Что делает здесь эта мерзавка? Разве она не говорила, что король отстранил её от себя?
В безумном розовом платье Люси медленно расхаживала по дорожке. Горгона вдруг подскочила на месте и вцепилась Траппу в руку.
— Король и его невеста, — прошептала она. — Катятся прямо навстречу Люси. Я сейчас умру от волнения!
— Фу на вашего
Гиацинта лишь отмахнулась.
— Разумеется, Его Величество обезображен после оспы. Но что тут поделать? Свет его величия скрывает мелкие недостатки. Но что за кобыла его невеста!
— Как её имя?
— Нита Бронкс.
— Красавица.
— Вы ведь шутите, да? — рассердилась гематома. — У неё рост как у гренадера, а талия как у бегемота.
— Обожаю крупных женщин.
— Это потому что вы сами медведь… Смотрите, Люси преграждает им дорогу. Сейчас гвардейцы вышвырнут её вон. Что делает это болван?
Король неожиданно выпрыгнул из экипажа, сделав знак своим гвардейцам не приближаться.
У него была фигура отца, и Джонни, если бы выжил, наверняка бы стал столь же коренаст и широкоплеч.
Люси Смолл сказала несколько слов, и Трапп увидел, как сквозь оспины лицо короля побагровело от гнева. От коротко кивнул и снова вернулся в свой экипаж.
Нита Бронкс, рослая серьезная девушка, слишком юная для невесты, наблюдала за этим с невозмутимостью будущей королевы.
— Как интересно, — пробормотала Гиацинта, отодвигаясь дальше в тень. — Хотела бы я знать, что она ему сказала.
— «Дорогой, я жду ребенка», — предположил генерал тонким голосом. — «Любимый, брось эту красавицу и вернись ко мне». «Милый, я нашла в архивах Крауча что-то, чем могу угрожать тебе».
— Не-е-е-е-ет, — протянула гематома восторженно, — вы шутите. Неужели она осмелиться угрожать королю? Да еще вот так… публично?
— А есть чем?
— В этих архивах есть всё.
— Вы разжигаете мое любопытство, дорогая.
Проводив экипаж короля глазами, горгона повернулась к Траппу. Пощекотала травинкой ему подбородок.
— Что вы мне подарите за то, что я покажу вам архивы?
— Вы снова про драгоценности? — её постоянство развеселило генерала.
— Возможно, — Гиацинта закусила нижнюю губу.
— Госпожа соскучилась по бриллиантам?
— Возможно, — травинка коснулась его губ.
Трапп закрыл глаза, чтобы не видеть кокетливого блеска её глаз.
— Ну же, великий генерал Трапп, на что вы готовы ради самого огромного в стране сундука с секретами?
— Бессердечно с вашей стороны так мурлыкать.
— Как это может быть, чтобы самый бесчувственный чурбан этой страны обвинял меня в бессердечности?
— Я-то чурбан? — удивился Трапп.
— Вы ничем не лучше меня, Бенедикт, — вспылила гематома. — Бросили девушку у алтаря, а сами поехали развлекаться с Розвеллом. Мне Паркер рассказал, пока вы кутили. Да вы и меня на четверо суток оставили, хотя и обещали всегда защищать! А Оливия? Мы прицепились к её кортежу, женщина очень рисковала ради вас, а вы что? Одна ночь любви на постоялом дворе, и поминай как звали.