Гори, гори ясно
Шрифт:
— Дорассказать дайте! — стукнул ложечкой о блюдце парадник. — Я вызнал, оба-двое хапуги укатились в дом дураков, приют для умалишенных. Сделать дело шли темное, подлое, да погорели. Сделал помогайка твой их — кажениками. И был прав!
— Кем-кем? — переспросил я.
Слово было смутно знакомое, но значения я не мог вспомнить.
— Вообще, так баяли за тех, кого лесной хозяин обошел, ветром-вихрем обвеял, — взялся пояснить Кошар. — Из чего те потеряли ум и память.
— В Степана-Скворцова им и дорога, — я хмыкнул. — Ты же их на горячем во всех смыслах поймал. А не
Заревой батюшка издал звук, с каким последняя вода на дне кастрюли выкипает, а Мал Тихомирыч замахал руками.
— Так нет же! В том и соль, что не к тебе супостаты ломились. В другую дверь они тыкались.
Прода 18.08.2022
— И в чью же? — я подался вперед, не скрывая удивления.
— А где малохольная твоя подружка обитает, туда и ломились, — с искрометным ехидством произнес овинник. — Недогрызок вурдалачий.
— К Катюше? — это звучало еще удивительнее. — Ты меня разыгрываешь?
Самое ценное в том жилье — скрипка Кати, остальное не стоит вообще ничего. Я про имущество, если что, не про девушку. Сам бывал недавно внутри, видел своими глазами. Ошиблись ворюги или нечисть меня поддразнивает?
— Ради правды, не одна Катерина живет в той квартире, — вставил свое веское Мал Тихомирыч. — Еще целая семья по соседству.
Мне почему-то тут же вспомнилась лужа в коридоре, которую я перешагивал с Катей на руках в свой единственный визит к соседям.
— Хотите сказать, ворам понадобилась коллекция пустой стеклотары из-под бухла? — спросил нарочито грубо. — Больше у них брать-то и нечего. Опять же, там всегда кто-то дома, они же нигде не работают.
Парадник тяжко вздохнул.
— Не скажи, Андрей, — нечистик хмуро глянул в направлении, где жилье соседей-алкоголиков располагалось. — Про сухой закон слышал? Когда под запретом была продажа спиртного после вечернего часа. А пьянчужкам же надыть, им те законы — фьють в одно ухо. Наталья Пална — это старшая в семье — смекнула выгоду и торговать стала на дому. К ней тогда столько швали еженощно шастало — ужасть. Наша парадная была худшей в доме! То наплюют, то наблюют, то за пузырь подерутся в кровищу. Тьфу, вспомнить тошно.
А потом или сын Натальи Павловны очень рано спился и жену такую же привел в дом, или наоборот, дочь спилась и нашла себе забулдыгу. Я же так и не в курсе, кому она там мать. И не стремлюсь узнавать.
— Допустим, бойкая дама успела хорошо заработать, — сказал я вслух. — Столько лет жить, тунеядствуя, любые финансовые подушки опустошатся. Может, спутали квартиру?
Да и не похоже ни капли их жилье на квартиру подпольных миллионеров.
— Четко шли, целенаправленно, — покачал головой Мал Тихомирыч. — За сбережения их не могу знать. Другое знаю: два вечера на седмице оне проводят вне дома. Все уходят, пса с собой берут, а малышонка бросают. Он там один-одинешенек заливается слезами, я его и хожу агукать.
— И воры, разумеется, пришли в один
— Усвистала в вурдалачню твоя Катя! — зло сверкнул глазами Кошар.
А он-то чего злится? Все последствия решения не менять место работы на скрипачке.
— В любом случае, хорошо получилось с «гостями», — решил я сгладить углы. — Мал Тихомирыч, а давно соседи вот так дружно уходят гулять?
Вероятность того, что алкаши как-то связаны с «шахматистами» близка к нулевой, но убедиться стоит.
— Да не первый год, — потер затылок парадник.
— Понял, — нечистик явно что-то еще хотел сказать, но я вмешался. — Еще раз благодарю за службу, уважаемые. Пойду, отмоюсь от дорожной грязи. На рассвете выезжаем, Кошар.
Совпадения случаются. Оставленный дома овинник «выстрелил», да не в нашу дичь. Тоже неплохо, конечно, но не то, чего я ждал. Впрочем, не всегда же моей паранойе быть правой.
Я сходил поставить на зарядку «нокию». Она у меня была выключена еще с отъезда, после того, как разослал всем контактам сообщение про свой загородный отпуск, где я буду вне зоны доступа. Подзаряжать аппарат я не забывал, вдруг самому связь понадобится. А меня дергать по вопросам важным и не очень — обойдутся. Нет меня.
Пока был в душе, мне соорудили поесть. И теперь была моя очередь рассказывать о приключениях, а у нечисти удивляться. А дальше сон и новая дорога под колеса.
Следующее чаепитие проводили вчетвером: я, Таша и Кошар с Нелидом. К нашему приезду снова наготовили пирожков с ягодами, которые взрывались на небе и языке ярким летним вкусом. Ягоды на столе были и в свежем виде: в основном лесная малина, черника и немножко морошки. Не знал, что в этих краях морошка растет. Не иначе, по знакомству среди нечисти болотной Евсей добыл мою любимую ягоду.
— Все по правде, — шерстистый тоже не брезговал ягодками. — По труду и награда. И тем сочнее вкус, чем честнее труд. В осень звереныши войдут в силу, откормятся, им теперь есть, куда вернуться и нет нужды бежать, спасаться. Не всякая птица найдет гнездо целым, но те, кто уцелел, совьют новые на тот год. Лес залечит раны. Жизнь возьмет свое. Всегда берет, если не мешать ей.
Я молча принял похвалу. Настроение было созерцательное, вальяжное и доброе. Смаковать янтарные ягоды, думать о том, как золото полей скоро перекинется на деревья, где смешается с багрянцем августовских закатов. Земля отдарится за труды предыдущего сезона.
Румяные яблоки, алые гроздья рябины, мед на разнотравье и самогон на дубовой щепе, да прибавь ко всему славную компанию, в которой каждому можно доверить спину — и выходило, что я тот еще везунчик. А август обещает подарить немало теплых воспоминаний.
Арктика уловила мое нежелание выходить из-за стола и предложила устроить продолжение посиделок, сменив направленность. Устроить состязание по стад-покеру в формате два на два. Бартош в паре с Нелидом, я с Кошаром. Сдавать по очереди, круг я, круг она. Вместо фишек — спички, запас коих у дядьки скопился ого-го, на пару зим ежедневного розжига хватит, и еще останется.