Гори жить
Шрифт:
Никаких особых впечатлений я не ждал — их и не было. Плотный снег почти не скользил, кошки не особенно пригодились. Чтоб не скатиться со склона при случайном падении, мы несли по ледорубу, хотя могли бы связаться веревкой, это тоже помогает.
На вершине по обыкновению ждали рассвета: рдеющие, потом розовеющие, потом золотистые на солнце снега вокруг нас — это очень красиво! Но нисколько не потрясающе. Мой внутренний голос молчал, а раз молчит — значит, событие его не трогает. И меня вместе с ним.
Мы походили по макушке Охос-дель-Саладо, и тут Алекс заявил:
— Знаешь,
— Что?
— Банку с краской и кисточку. Смотри, какой удобный камень! Так и просится «Миха и Лёха были тут». И дату!
Алекс — и вздумал шутить? Это событие! Что же привело его в приподнятое расположение духа? Неужели сам факт восхождения на вершину? Но чему тут радоваться? Взъехали и немного прошлись. И вся недолга!
Вниз мы шли тем же маршрутом. Вообще-то, мне хотелось спуститься той тропой, что исхожена другими восходителями — тем более что путеводители обещали по пути следования интересное: натеки серных отложений и старые фумаролы. Все-таки Охос-дель-Саладо когда-то извергался! Но что-то — снова глубокое, новое, неизвестное мне — удержало, и я пошел к приюту так же, как и шел сюда.
Уже внизу, на площадке перед входом в домик, Алекс сказал:
— Правильный выбор. Интуиция не подвела тебя. Вулкан этот еще жив, не дай бог какие подвижки — даже самые незначительные — и тем, кто оказался вблизи трещин, не позавидуешь.
О чем он говорил, я понял, когда мы уже погрузились в обратный путь. Почва под ногами сначала колыхнулась, потом подпрыгнула, меленько подрожала — и, казалось бы, все. Однако в зеркало заднего вида, когда мы катили вниз, я рассмотрел облака пара, с силой вырывающегося из склона.
Остановившись и наведя на пар бинокль, я увидел, что туман вулканических газов затягивает область, по которой проходит отвергнутый мной маршрут. Получается, что-то внутри меня подсказало безопасный путь? Это странно, ведь интуитивные решения принимаются на основе ранее усвоенных знаний и накопленного опыта — а с вулканом, потухшим не до конца, я вижусь впервые в жизни.
Когда я вернулся за руль, а Алекс произнес:
— Хороший знак. Надежда есть!
Хотелось поинтересоваться, какой такой знак он имеет в виду, и на что именно надеется, но тут оказалось, дорога до самой «Атакамы» чуть не по пояс завалена снегом, и нашему полноприводному громиле — а вместе с ним и мне, грешному — придется потрудиться, прокладывая колею. Но вниз — не вверх, и со снегом мы справились. Объяснения я получил позже.
— Видишь ли, Майк, — проговорил Алекс с интонациями шпиона, вынужденного общаться с ребенком, — надежды мои просты. Мне хочется видеть тебя таким же, как и я. Как твой старший товарищ, я прямо таки переполнен ожиданиями.
«Спорить тут не с чем, — подумалось мне, — каждый из нас стремится видеть в близких свое отражение. В идеале — полностью совпадающее. Только не каждый осознает это стремление».
— Но, — продолжал Алекс, — ты, разумеется, не совсем такой, как я. Вот для чего ты закупил и оставил в приюте тонну припасов?
«Он замахнулся на святое! — вскричал внутренний голос. — На «покушать в дороге»!
— Это банальная забота о ближнем, — ответил я. — Чтоб
— Предположим, забота, — согласился он. — А чтоб не перемерзли, не хочешь им крышу над головой организовать?
— Кому «им»?
— Да все равно кому. Кому-то чужому. Нуждающимся.
— Я что-то не понимаю…
— Что тут непонятного? У тебя есть возможность накормить гипотетических странников — и ты снабжаешь их едой; а они, быть может, еще даже не знают, что их путь когда-либо проляжет через Анды. Ну, а имелась бы у тебя возможность дом построить квартир на триста и подарить бездомным — построил бы? Подарил бы?
— У меня нет такой возможности.
— Давай предположим, что ты в силах построить даже не один дом, а целый квартал. Или город. Тогда — построил бы? В дар человечеству, так сказать?
— Скорее всего, да, — согласился я.
— Во-о-от! — воскликнул он. — А я — ни за что! Потому что я создал — то есть, создал бы, — поправил себя Алекс, — условия, в которых люди сами могут позаботиться о себе. Мне хочется, чтобы ты умел создавать условия. А ты хочешь просто дарить. Это разные явления.
Я рассмеялся в ответ.
— Тот, кто создал современные условия жизни — большой шутник, Алекс. Абсолютное большинство народу не может ни купить тонну продуктов — а ведь это всего лишь годовой запас в перерасчете на одного человека, — ни, тем более, обзавестись жильем. Люди десятилетиями горбатятся на оплату ипотеки — разве это правильно?
Он оставался серьезным, а глаза прямо-таки светились сталью.
— Совершенно правильно. Ипотека, если угодно, — фактор естественного отбора. Кто совсем плох — не тянет даже её и скоро выбывает из соревнования. Кто хоть сколько-нибудь небезнадежен, справляется с этой проклятой ипотекой. Ну, а кто действительно прозорлив, умен и силен — тот даже и близко не подходит к кредитному ярму, и уж тем более не сует в него голову. Тем и ценен!
Все мое существо возмутилось. Ладно, мы с ним лазаем по горам как ненормальные. Нам простительно. Но ведь обычный человек предпочитает тепло, семью, уют, с детьми поиграть, подремать под телевизор. Разве это плохо? Разве это неправильно?
И я сказал:
— А скитаться по углам, подавлять желание завести семью и детей, сублимировать душевные порывы горными походами, как ты предлагаешь — это правильно?
— Да! — ответил Алекс с торжественной суровостью, и мой внутренний голос замотал головой и затопал ногами.
— Если все плюнут на инстинкт размножения, выражаемый в том числе и согласием на ипотечное кредитование, что станет с человечеством через сто лет? — возразил я.
— Вымрет.
Ответ прозвучал на редкость спокойно, если не сказать буднично.
«Фашист! — прокричал мой внутренний голос. — Тресни его по башке!» Но я даже не шевельнулся. Я молчал. Что можно сказать тому, кто готов создавать условия для вымирания человечества?
— Видишь ли, Майк… — Алекс снова говорил интонациями Пал Андреича из «Адъютанта его превосходительства». — Любой биологический вид обречен на вымирание. Какая, в сущности, разница, просуществует человечество сто тысяч или сто миллионов лет?