Горицвет. Лесной роман. Часть 1.
Шрифт:
– Так где же все-таки мы находимся?
– снова спросила она, чувствуя по тому, как звучит голос, сколь заметно ей полегчало.
– Все там же. Под "крылом Херувима" или крышей моего старого доброго друга.
– У Херувимова?
– Жекки недоверчиво оглянулась.
– Да, - подтвердил Грег.
– Вы, возможно, не знали, но его заведение весьма обширно и оказывает помимо развлекательных услуг еще и весьма широкие услуги гостеприимства. В общем, дорогая моя, мы в гостиничном этаже. Здесь у меня давняя берлога. Целых пять комнат, включая этот кабинет. Вы у меня в гостях, Евгения Павловна, если только это вам более по вкусу.
Нет, ей это совсем не было по вкусу. Ее
И вдруг ее точно опалила новая догадка. А что если... неужели, он привел ее сюда, в том полубезумном полусознательном состоянии, одно напоминание о котором теперь останавливает сердце. Неужели он видел ее той, взвинченной, ничего не соображающей, потерявшей всякое представление об окружающем, да и о самой себе? Господи боже ты мой, да после этого ей будет легче кинуться в воду, чем еще раз встретиться с ним глазами. Но, похоже, так оно и было. Он видел ее именно такой, иначе его взгляд не отбрасывал бы столь бесстыдного веселья.
Жекки почувствовала, что ее голова сейчас похожа на раскаленный в жаровне шар. Так обжигал жар ее собственной кожи. Бессознательные охлаждающие прикосновения рук к пылающим щекам и влажному лбу не могли ни унять, ни остановить этого жара. Жекки отняла от лица одну за другой прилипшие пряди волос, приподнялась, потом снова уселась и, не зная, куда себя деть, застыла, будто оглушенная изнутри.
– А вы ничего не помните?
– услышала она подхлестывающий вопрос, который вполне мог бы ее разбудить, если бы она уже не была разбужена.
– Нет, почему же, - отозвалась она, не отрываясь от созерцания своих поношенных ботинок, - кое-что помню. Очень мало...
Грег снова негромко засмеялся. Посмеиваясь, подошел к ней и протянул вновь наполненный пузатый бокал.
– Выпейте еще.
Жекки выпила залпом, надеясь, что мятный холодок хоть немного остудит ее кровь. Небрежение со стороны Грега как будто вытеснялось каким-то новым, также не совсем приятным настроем. Она по-прежнему не осмеливалась смотреть на него. Грег смотрел на нее почти неотрывно, то, прохаживаясь от стены к столу, то, останавливаясь где-нибудь неподалеку от ее низенького дивана.
Жекки боялась лишний раз пошевелиться, пока внезапный внешний рывок не заставил ее содрогнуться. Не говоря ни слова, Грег вдруг опустился на корточки, усевшись напротив так близко, что ее мгновенно окатило раздражающе живой волной. Осторожно высвободив из ее пальцев пустой бокал, Грег поставил его рядом с собой на полу. Было похоже, что он забавляется знакомой, но все еще не до конца наскучившей игрой.
– Не притворяйтесь, - сказал он, стараясь снизу заглянуть ей в лицо.
– Вы должны помнить очень многое. Например, как чуть не подстрелили одного беднягу. И хотя я сам во многом обязан жизнью тому, что вы скверно стреляете, но дорогая моя, в конце концов, промахиваться с пяти шагов просто стыдно.
Жекки еще не понимала, старается ли он этим дополнительно ее скомпрометировать или только издевается по старой привычке.
– Я не совсем... я не понимаю, как вы обо всем этом узнали, и вообще, при чем здесь ваша жизнь, - сказала она, почти физически ощущая, как заряжается источаемой им энергией.
– Я, кажется, вам ничем не угрожала.
– Ого, да вы и вправду многое подзабыли. Впрочем, не мудрено. Вы пребывали в совершеннейшей прострации, Евгения Павловна. Вам нельзя столько пить. Вы просто не были на себя похожи. Однако, тем любопытнее мне было за вами наблюдать. Да, возможно, я заявился в буфет слишком
Грег поднялся с корточек, и пересев на диван, как бы невзначай накрыл ладонью ее руку.
– Но, дорогая моя, я был чертовски занят. Я пытался вам объяснить это еще в минуту нашего преждевременного расставания. Оставляя вас одну, я, конечно, не мог предположить, насколько опрометчиво было бросать вас на произвол случайности. Но, повторяю, я не мог поступить иначе. Мой стряпчий куда-то запропастился вместе со всеми бумагами. Я был вне себя от злости, а тут еще, как нарочно, пришлось вступить в переговоры с... Впрочем, не стану угнетать вас титулами и чинами. Могу лишь уверить, что вот в этом самом кабинете я имел очень длинную беседу с важным самовлюбленным болваном. Его нельзя было прервать, не дослушав и не решив нашего дела. Шум от канонады, которую вы учинили, застал нас уже на лестнице, когда я спускался, чтобы проводить гостя. Лефарев попался мне по дороге. Я посылал его отыскать вас. Он-то и обрадовал меня известием, что стреляют не по вам, а что стреляете вы сами. Разумеется, я не остался безучастным. Вместе с Лефаревым мы со всех ног поспешили вниз, полагая что, по крайней мере, жертв еще не слишком много, и кое-кого мы успеем защитить от вашей прекрасной ярости.
"Ну почему, почему он не может говорить со мной по-другому. Почему нужно обязательно измываться надо всем, чтобы я ни сделала. Даже над таким безумием, как стрельба по живым мишеням. Вдобавок, если уж на то пошло, он действительно кругом виноват. Если бы он не оставил меня тогда одну, то все пошло бы совсем по-другому и мне наверняка не пришлось бы переживать весь этот кошмар. Хотя я даже сейчас не знаю толком, закончился ли кошмар. Вполне возможно, завтра меня арестуют, вернее - уже сегодня. Ну уж, одно к одному. Подлог в банке, буйство в трактире... По крайней мере, полиции не придется дважды посылать за мной. В городе на целый год хватит толков и пересудов. И маме с папой сообщат в Москву, что отныне их дочь вполне заслуженно перешла на казенное содержание. А вот каково об этом узнать Аболешеву?" Жекки почувствовала, что снова слабеет. Что-то большое и глубоко сросшееся с нею больно заныло внутри.
– Правда, Алексей Фомич не разделял моего восхищения вашим темпераментом, - с той же, еле уловоимой, издевкой продолжил Грег.
– Он хватался за голову и почти в открытую обвинял меня в творимых вами бесчинствах. Как-никак, это я привел вас в его почтенное заведение и, следовательно, взял на себя некоторую ответственность за вас. Можете понять, что таким образом благодаря вам мое... ну, скажем так, скромное реноме, было заметно ущемлено в глазах здешнего общества. И мне ничего не оставалось, как предпринять кое-какие шаги ради восстановления своего доброго имени. Тем более, что кроме меня никто не пытался вас обезвредить.
– Вы что же хотите сказать, - перебила его Жекки с ужасом глядя в его насмешливо искрящиеся глаза, - что это вы кинулись под мой выстрел и... Это были вы?! Господи, Грег, вы что же совсем, совсем не понимали, что я запросто могла вас убить?
– То есть, исполнить свое сокровенное желание? А я, вообразите, решил всего лишь положиться на судьбу. Это почти всегда занятно.
– Вы что сумасшедший? Ведь я же ровным счетом ничего не понимала, и я совершенно не видела, то есть не отдавала себе отчет в том, кто все эти люди, что были вокруг. Я даже не могла бы сейчас вспомнить ни одного лица, даже того отвратительного, из-за которого все началось. И вас, само собой, я не могла бы узнать в таком состоянии, а вы... Боже, ведь я могла вас убить.