Горькие шанежки(Рассказы)
Шрифт:
Управясь с картошкой, переглянулись: пули-то не рвутся. Значит, ничего и нет там, кроме свинца.
— Говорил же! — поднимаясь, проворчал Петька.
Он хотел уже выбраться из траншеи, но тут в костре что-то треснуло. Потом еще и еще.
Ребятишки осторожно высунулись из-за бруствера и увидели, что после каждого треска в костре что-то подпрыгивает, отлетает, а еще вспыхивают разноцветные огоньки.
— Гля, какой ферферк! — восхитился Петька и пояснил: — Ферферк — это по-немецки. Мне один солдат говорил в деревне, когда из ракетницы в небо пулял…
Скоро
— Ну и ферферка! — сощурился Загидулла. — Кастер раскидам — всо бером папалам…
— Че пополам? — не понял Илюха.
— Свинца папалам… Смотри!
Загидулла опять высыпал из своей пилотки пули и начал отбирать только винтовочные и автоматные. На траве остались трассирующие и крупнокалиберные.
— Во! Ну их к шайтан! — облегченно сказал Загидулла. — Зачим такой дамой таскать!
Сделали пересортировку и Петька с Илюхой. Но Петька кое-что оставил себе — чтоб потом около дома устроить «ферферк».
Собравшись домой, они пошли вдоль траншеи. И тут Загидулла, разглядев в небольшой нише какие-то доски, спрыгнул в траншею. Это были остатки деревянного ящика. Потянув доску, он вдруг увидел в глубине полузасыпанную землей гранату-лимонку. Оторопев, Загидулла так и сел, не решаясь протянуть руку. Но увидев, что Петька уже нацелился прыгнуть в траншею, сам схватил гранату.
Поднявшись наверх, Загидулла вместе с дружками стал разглядывать находку. Илюха тоже подержал гранату в руках, поглаживая ее ребристую поверхность, щупая скобу и торчащий сверху штырек с дырочкой, через которую проходил шплинтик с кольцом и разведенными в разные стороны усиками.
От Илюхи граната перешла к Петьке. Тот покрутил ее, покрепче зажимая в ладони, предложил:
— Давайте зашвырнем ее, а? Вот, поди, жахнет!
— У-у, какой! — ощерился Загидулла, хватаясь за Петькину руку. — Сама находи, сама потом кидать будешь…
Петька, отдавая гранату, криво усмехнулся:
— Тащи, тащи. Подумаешь, хозяин нашелся…
Прямиком через кусты они выбрались на дорогу. Петька и не смотрел на Загидуллу, рожица которого светилась гордостью и довольством. Илюхе не хотелось, чтоб Петька с Загидуллой ссорились, и он быстро заговорил:
— Че ты, Петька, дуться-то начал… А знаешь, сколько рыбы можно наглушить этой гранатой? Я вот видел, как солдаты глушили ее на Длинном озере. Толовой шашкой. Он, значит, шнурок поджег и ка-ак кинет ее на середку! Шашка потонула, а потом ка-ак рванет! И набрали солдаты целый мешок сомов, косаток да карасей во-о каких!..
Петька глянул на Илюху, на Загидуллу, вяло возразил:
— То шашка, а то граната…
— Гранатой, Петька, че хочешь подорвать можно!
Загидулла быстро поглядывал то на одного, то на другого и понимая, что судьба его находки почти решена, тоже встрял в разговор:
— Длинный озеро летом ходить будем. Зачим быстро кидать ее? Бух — и нету. А так вот она, здеся. Играться можно!
Петька
— Видал жмотика? С этим порыбачишь…
Но путь был дальний, а обида долго не держалась. К покосам вышли, уже дружно обсуждая детали будущего похода на Длинное озеро. А пока нужно было хорошо спрятать находку, узнать у дядьки Фрола или еще у кого из мужиков, как поудачнее грохнуть и что для этого нужно сделать с гранатой.
Солнце уже подбиралось к закату, когда они добрались до казармы. Между домами на укатанной дороге слышались крики и смех: мелюзга играла волосяным мячом в «высокого дуба». А у крыльца Слободкиных собрались ребята постарше. Были тут Илюхины братцы, Ваня Колесин, станционные Ленька Чалов, Пронька и Толик Калиткины, одетые в чистое. И Петька это сразу заметил.
— Че эт вы вырядились?
Оказалось, что в деревню привезли кино и скоро будут показывать. Последний раз кино они смотрели еще зимой, и потому путешественники обрадовались. А пока стали выкладывать на завалинку трофеи — шары и ролики, подшипники, цветные проводки, пружины, трубочки. Находки вызывали всеобщую зависть. Петька было уже потянулся рукой в сумку с пулями, но тут заметил идущую от сараев бабку Слободкиных — старуху высокую, строгую. Задыхаясь от ходьбы, она остановилась около табунка, подозрительно оглядела всех:
— Чего еще затеваете? Га?
— Мы ничего, баба, — торопливо отозвался Илюха. — Мы вот игрушки показываем…
— Еще железяк понаперли, — глянув через головы на завалинку, проворчала бабка и покосилась на внука. — А тебя где черти с утра носят? Опять, поди, в сопки шлындали? Га?
Илюха виновато набычился, молчал, но бабке некогда было дожидаться его признаний. Тяжело переваливаясь, она пошла дальше к крыльцу, наказав:
— Смотрите, чтоб без озорства тут!
Илюха притащил из летней кухни чугунок с треснувшим боком и стал высыпать в него самое драгоценное — пули. Увидев их, все притихли, широко раскрытыми глазами заглядывая в чугунок.
— Во! — освободив карманы, сказал Илья. — Свинец теперь лить будем…
Петька, растопыривший свою сумку для показа, шмыганул носом и, загадочно щурясь, сообщил:
— У нас и еще кой-чего есть. — Он подтолкнул локтем Загидуллу, который ждал своего часа в гордом молчании. — Ну? Или опять жмотишься?
Под взглядами нетерпеливых зрителей Загидулла вытащил гранату. Ребята замерли, не отрывая глаз от ребристого темного бока с железной скобой. Загидулла ухмыльнулся, подбросил гранату на руке.
— Видал, чего мы находили?
Ребята молчали. Лишь Толик Калиткин, осмелев, провел пальцем по разрезу и прошептал:
— Востренький!
Растерянный Пронька посмотрел на Петьку, на Илюху, переглянулся с Ленькой и, озабоченно хмурясь, сказал:
— Даете вы… И чего с ней делать?
Петька с Илюхой начали было рассказывать про рыбалку на Длинном озере, но тут из-за угла дома вышел Митяй Будыкин. Он только что помогал матери вскапывать грядки, руки его были запорошены землей, и одет Митяй был по-рабочему.