Горькие ягодки
Шрифт:
Это ведь для меня он недосягаемая мечта. Парень, с которым я свободно разговариваю только во сне. И не только разговариваю. Ох, спасибо Алёнке, что благодаря ей я сплю как убитая и мне не так уж часто снятся сны. Иначе я, наверное, сходила бы с ума каждое утро, обнаруживая раз за разом, что всё то… всё то, столь яркое, запретное и волнующее, всё это всего лишь сон.
В реальности же я для него просто не существую. Это в моих безумных снах он смотрит только на меня. На самом деле ему нравятся совсем другие девушки, по-настоящему красивые. Я же, несмотря на все свои ухищрения в плане улучшения
Ох, да что же я, на улице холодно, хоть и весна, а я забыла надеть шапку. Я застываю было посреди нашей лестницы. Вернуться? Нет, это плохая примета, не буду.
Андрей. Он ждёт меня на улице около нашего дома. Уже довольно темно, но я всё равно вижу, какие голубые у него глаза. Вижу щетину у него на подбородке. Обычно он гладко выбрит, а сейчас щетина. Наверное, замотался с работой.
– Привет, – говорю робко, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. Да что со мной такое, соберись, Марианна, что ты…
– Привет. Тебя совсем не видно на работе. Это не претензия, ты справляешься. Просто интересно, почему?
Я не знаю, что отвечать. Сказать, что у меня маленький ребёнок? Но тогда придётся придумывать другой возраст для Алёнки. Я ведь прекрасно помню отношение Андрея к незапланированным залётам, помню эту визитку, что он так небрежно бросил тогда прямо на кровавое пятно. Помню, хм. Эту визитку я храню до сих пор.
Смотрю на неё иногда. Провожу по ней пальцами легонько. Ведь это его вещица. Он держал её в руках, носил в кармане, она хранила тепло его тела. Мне, честно говоря, самой иногда страшно от своей ненормальности. Ведь это ненормально, так относиться к человеку, правда?
И эта его фраза, которую я помню вплоть до малейших интонаций… Помню… Она до сих пор звучит в моей бедной голове… «Ты, надеюсь, не залетела?» – спросил он тогда. Облегчение, мелькнувшее в его глазах после моего ответа, до сих пор жжёт огнём мою душу…
Поэтому никогда, никогда и ни за что, я не скажу ему правду об Алёнке. Как бы ни уговаривала меня Дашка. Дашке не понять. Никому не понять меня. Разве что такой же никому не нужной матери-одиночке.
Мать-одиночка. Я уже привыкла к этому определению, оно нисколько не задевает меня. И мне даже была смешна реакция Дамира. Я ведь так и сказала ему, что я мать-одиночка, так и назвала себя. Когда он спросил, почему я не могу съездить с ним в Москву, разогнать тоску, как он выразился.
Дамир хотел свозить меня куда-то, на какую-то премьеру, кажется. А я отказалась, сказав, что у меня маленький ребёнок и пока что мне не до премьер, мне бы выспаться хоть разок. Дамир спросил тогда, как мой муж мог разойтись с такой, как я. С такой образцовой домашней умницей, как Дамир сходу охарактеризовал меня. А я ответила, что никакого мужа у меня никогда не было. Что я мать-одиночка.
И тогда Дамир, забыв о премьере, пригласил меня отдохнуть… в нашу местную гостиницу. Я расхохоталась тогда как бешеная. А он смотрел на меня непонимающе. Непонимающе и совершенно по-другому, нежели до этого. Как на какую-то ущербную, что ли. С жалостью. Но мне было всё равно.
С тех пор я Дамира больше не видела. Но
Какой бы возраст мне придумать для Алёнки? Ведь рано или поздно Андрей узнает, что у меня есть ребёнок. В нашем городке утаить ничего невозможно, а Андрей теперь живёт в нашем городке. Это настолько невероятно, что иногда мне кажется, что это просто сон – Андрей живёт в нашем городке.
Интересно, где его дом? Спрашивать неудобно как-то. Подумает ещё, что я навязываюсь в гости. И надо же, он заметил, что я редко бываю на работе… И… ему действительно интересно, почему? Ему интересно узнать про меня хоть что-то? Так, не молчи и не впадай в ступор как дурочка, Марианна, просто ответь хоть что-то.
– На самом деле я бываю в офисе довольно часто, просто мы с тобой не пересекаемся, – наконец отвечаю вопросительно смотрящему на меня Андрею.
Андрей, к счастью, больше не углубляется в тему моего рабочего графика, а предлагает немного прогуляться, просит, чтобы я показала ему наш город. В нашем городе показывать особенно нечего. Город как город. В Подмосковье таких десятки. Поэтому мы просто неторопливо бродим по улицам, которые становятся всё пустыннее.
– Ты совсем замёрзла, – замечает он. Андрей тоже без шапки и в расстёгнутой куртке, но он не выглядит замёрзшим. Он легко приобнимает меня, поднимает мне воротник пальто.
– Да у тебя уже зуб на зуб не попадает. Пойдём ко мне, погреешься, и подпишешь эту муть заодно.
Я как загипнотизированная послушно иду вместе с ним; Андрей, оказывается, снял квартиру в соседнем с моим доме. Из его окон видны мои. У нас темно; мама, наверное, уже спит. Мы располагаемся в комнате, я подписываю бумаги для полиции, а Андрей тем временем ставит чайник, приносит мне горячий душистый чай. И ещё шоколадные конфеты, и печенье, и даже пирожные.
– Ты любишь сладкое? – удивляюсь я.
– Нет, – улыбается он, – я просто не знал, что любишь ты…
– Я… Ты хотел пригласить меня к себе домой? – расставляю точки над «и» я.
– Да, хотел. Давно.
– Зачем? – идиотская у меня всё же привычка всё уточнять. Ну зачем я спрашиваю? Вдруг он ответит что-то, из-за чего мне сразу придётся уйти…
– Во-первых, хотел извиниться перед тобой в спокойной обстановке. Не на бегу.
– За что? – я искренне поражена.
– За те слова, что сказал тебе тогда, когда ты ещё шлёпнулась прямо в мокрый снег. Извини. Пожалуйста.
Он смотрит на меня, слегка улыбаясь. Наверное, вспоминает, как я свалилась в снег. Как дура.
– Я уже забыла все те слова, – вру я.
– Всё равно. Извини меня, пожалуйста, Марианна.
– Ладно. Извиняю… – бормочу я.
– А, во-вторых, если ты не против, я хотел просто поговорить с тобой. Мы ведь давно знакомы, а друг о друге толком ничего не знаем. И ты совсем пропала с радаров. К Серёге с Дашкой на все их праздники почему-то не ходишь. И институт, оказывается, чуть ли не бросила. Дашка сказала, что у тебя что-то с учёбой. Ты же, вроде, у нас заучка? Почему академ? Не сдала какой-нибудь экзамен?