Горький вкус времени

Джоансен Айрис

– Как веер, украшенный драгоценностями, или шляпу? – с иронией спросил Франсуа. – Не могу сказать, чтобы мне очень нравились слова, которые вы выбираете, мадемуазель де Клеман.

– Сейчас не время играть словами. Жан-Марк покупает вас, и цена щедрая. Вы сделаете это?

Франсуа молчал.

– Предложите ему больше денег, Жан-Марк.

– Вы что-то уж очень охотно тратите мои ливры. Не думаю, что колебаться месье Эчеле заставляет жадность, Жюльетта. – Жан-Марк потягивал вино. – Дайте человеку поразмыслить.

– Но

он нам действительно нужен. Вы же знаете, что он нужен Катрин.

Франсуа бросил взгляд на вино в своем бокале.

– Я некоторое время не видел мадемуазель Вазаро. Ей не лучше?

– Нет, она с каждым днем все отдаляется и… – Жюльетта сделала попытку говорить спокойно. – Она даже не знает, что у нее будет ребенок. Если бы она узнала, я не уверена… – Девушка помедлила. – Вы же видели ее. Она не вынесет больше боли. Ее надо защитить. И вы это сделаете – Она обернулась к Жан-Марку. – Предложите ему больше денег.

Жан-Марк пожал плечами.

– Восемьсот тысяч ливров.

Франсуа по-прежнему молчал.

– Почему вы колеблетесь? – спросила Жюльетта. – Вы будете богаты, а ваш Дантон – спасен.

Франсуа не отвечал, и Жюльетта уже открыла рот, чтобы заговорить.

Франсуа поднял руку.

– Довольно.

– Вы женитесь на ней?

Молодой человек насмешливо улыбнулся.

– Как я могу устоять! Как сказал месье Андреас, каждый человек желает стать богатым.

У Жюльетты вырвался вздох облегчения.

– Стало быть, решено.

– Если вы сумеете убедить мадемуазель Вазаро согласиться на брак со мной, – серьезно произнес Франсуа.

– Катрин. Ее зовут Катрин. Вы еще более церемонны, чем надутая графиня де Ноай. В Версале ее все звали мадам Этикет.

– Так уж я воспитан, что считаю должным оказать уважение тем, кто выше меня по общественной лестнице.

– Вряд ли такие для вас существуют, – едко заметила Жюльетта. И поднялась. – Пойду поговорю с Катрин.

– Мне хотелось бы самому ее увидеть, – сказал Франсуа.

– Завтра. Зайдите к ней завтра. Дайте ей время привыкнуть к мысли о замужестве. – Жюльетта вышла из столовой.

– Мне не жаль приданого для Катрин, месье Эчеле, – негромко произнес Жан-Марк. – Но я рассчитываю, что мои деньги окупятся. Ненавижу, когда меня оставляют в дураках.

– Думаете, я обману вас?

Жан-Марк внимательно посмотрел на Франсуа.

– Вы нечто большее, чем кажетесь.

– Разве мы все не являемся большим, чем кажемся… Жан-Марк?

В голосе Франсуа звучала еле скрытая насмешка. Жан-Марк согласно кивнул:

– Знаете, я очень привязан к Катрин. И был бы непоправимо огорчен, окажись решение Жюльетты несчастливым для моей кузины.

– Вы получите то, за что заплатили. – Франсуа посмотрел в глаза Жан-Марку. – Но я не стану вашей марионеткой. Я пойду своим путем.

– Неужели вы считаете,

что я хоть секунду мог подумать, что вас можно дергать за ниточки? Нет, вы крепкий орешек.

Франсуа встал из-за стола.

– Что ж, поскольку мы до конца поняли друг друга, полагаю, пора мне попрощаться с вами до завтра.

Катрин сидела, как обычно, на мраморной скамье в саду. Ее безучастный взгляд машинально остановился на бордюре из розовых кустов за фонтаном. На ней было простое платье из белого муслина с поясом солнечно-желтого цвета. Волосы Катрин перехватила лента в цвет пояса.

По садовой дорожке Франсуа подошел к девушке. Она устремила на него взгляд – взгляд больного ребенка.

Франсуа церемонно поклонился.

– Добрый день, Катрин. Мадемуазель де Кле… Жюльетта сообщила вам, что я приду сегодня?

Катрин кивнула, и ее взгляд, став печальным, вновь устремился на розы.

– Прекрасный день, правда? Робер говорит, скоро придут морозы, но в такой день, как сегодня, в это трудно поверить.

– А она сообщила вам, что… – Франсуа замолчал, ощутив, как в нем что-то перевернулось. Она изменилась. В тот день, в саду, она была подавлена, но жила и чувствовала. Теперь же она казалась вежливой, но далекой, как звезды. – Катрин!

Девушка удивленно взглянула на него.

– Филипп как-то сказал мне, что в Вазаро целые луга цветов неописуемой красоты, но я их почти не помню. Я говорила вам, что уехала оттуда в возрасте четырех лет? Здесь очень милый сад, но мне хотелось бы посмотреть…

– Катрин, через два дня вы выйдете за меня замуж… – Франсуа помедлил. – Если захотите.

– Я не хочу этого, но Жюльетта и Жан-Марк знают, что будет лучше для меня. – Девушка снова заговорила о саде, будто это было самым важным. – Робер собирается будущей весной посадить под высокой каменной стеной белые фиалки. Вообще-то они растут хорошо, но в этом году зима была суровой и погубила их. – Катрин нахмурилась. – Суровость ведь убивает, правда?

– Нет! – Франсуа поймал себя на том, что сжимает кулаки, и заставил себя разжать их. – Нет, если вы будете бороться. Тогда она только закаляет вас.

– Фиалки погибли.

– Люди – не цветы.

– Но разве мы говорили не о цветах? – спросила озадаченная Катрин. – Да, я уверена, мы говорили о фиалках. Я сказала, что Робер собирается…

– Я не хочу говорить о цветах, – перебил Франсуа. – Я хочу знать… – Он запнулся. – Вы доверите мне поступить так, как будет лучше для вас?

– Жюльетта доверяет вам, так что, наверное, и я должна.

– Нет, не Жюльетта. Вы. – Франсуа взял Катрин за подбородок и приподнял ее лицо, так что ей пришлось смотреть ему в глаза. – Вы должны доверять мне. – Он почувствовал, как она сжалась от его прикосновения, словно холодный ветер налетел на осенний сад.