Горький вкус времени

Джоансен Айрис

Господи, она исходит страданием и при этом все же пытается прогнать тревогу, которую ощущает в нем! Франсуа неожиданно осознал, что Катрин сама как этот сад, освещенный солнцем и все же склоняющий ветви перед резким порывом ветра и трепещущий каждым листиком под дуновением воздуха. Он чувствовал, как безмятежность охватывает его, успокаивая принесенную в сад боль.

Франсуа сидел молча, глядя на девушку с тем же выражением недоумения и интереса, что и она на него. Он вдруг понял, что ему хочется здесь сидеть, смотреть на Катрин Вазаро и позволить покою

и тишине вытеснить тревоги и смятение окружающего мира. Но он уже выбрал для себя поле битвы.

Франсуа резко поднялся.

– Благодарю. Я не останусь в вашем саду. Вы, сидя здесь, можете отгораживаться от мира, но мне есть что делать со своей жизнью.

На лице девушки промелькнуло непонятное выражение, и она снова опустила взгляд на руки.

С минуту Франсуа смотрел на нее, и его сердце рвалось от необъяснимой ярости.

Встреча в вестибюле с Жюльеттой де Клеман не улучшила его настроения.

– Я все думала, когда вы соизволите навестить нас, – заявила Жюльетта. – Мы могли бы…

– Голубые.

Жюльетта моргнула.

– Что?

Франсуа взял со столика свою шляпу, перчатки и повернулся к входной двери.

– У Этьена Мальпана были голубые глаза.

– Ах так, значит, вы все же сходили на кладбище. – Жюльетта помедлила. – А как насчет второго мерзавца? Вы можете узнать, кто он?

– Вы не довольствуетесь одним? В резне в аббатстве участвовало более сотни.

– А у Катрин каждую ночь кошмары. Ее мучает мысль, что у этих насильников не было лица. И она не сможет их узнать. – Губы Жюльетты сжались. – Кроме того, я тоже хочу знать, кто это был.

– Одно лицо я вам уже описал. – Франсуа открыл дверь. – Расследование может не только занять несколько месяцев, но и возбудит подозрение среди людей Дюпре.

Дверь уже закрывалась, когда Жюльетта окликнула Франсуа:

– Я уже сказала, что не стану…

– Спасибо.

Эчеле настороженно посмотрел на девушку, но не увидел в ее лице насмешки.

– Я знаю, что вы не обязаны были делать это ради Катрин, – просто сказала Жюльетта. – Я могу подождать, пока выяснится имя второго негодяя.

– Рад слышать, что сделал для вас что-то приятное.

– О, конечно! – Глаза Жюльетты неожиданно задорно блеснули. – Но вы не сделали всего. У вас на шляпе нет кокарды и…

Грохот захлопнувшейся двери оборвал последние слова девушки.

9

– Жан-Марк, мне надо с вами поговорить.

Жан-Марк поднял глаза от документа. На пороге его кабинета стояла Жюльетта. Изумрудно-зеленый цвет ее платья великолепно контрастировал с ее бело-розовой кожей и буйными темными шелковистыми кудрями, ниспадающими на ее плечи. Карие глаза с поволокой мягко поблескивали. Жан-Марк намеренно избегал Жюльетту в течение прошедшего месяца. Каждая встреча с ней выбивала его из рабочего ритма. И снова ее яркая жизненная сила пронзила его чувственным током. Все его существо желало ее сейчас, немедленно. Гладить, ласкать ее удивительную кожу, зацеловать ее всю,

победить эту девчонку в страстной любовной игре. Он старался справиться с нахлынувшим возбуждением.

– Не говорите мне, что вы заняты. – Жюльетта прошла к столу. – Вы работаете днем и ночью, и у меня не было возможности поговорить с вами. За этот месяц вы даже ни разу не поужинали со мной и Филиппом.

Жан-Марк откинулся в кресле.

– Моя дорогая Жюльетта, эти проклятые якобинцы, опираясь на парижскую чернь, победили в Национальном конвенте, и я пытаюсь сделать все возможное, чтобы не дать им украсть мое добро. – Он улыбнулся. – Однако я не знал, что по мне скучают. Возможно, если бы вы сказали: «Прошу вас, Жан-Марк», я…

– Я полагаю, что Катрин ждет ребенка.

Жан-Марк замер.

– Нет.

– Боюсь, что это так. У нее на две недели задержались месячные. – Жюльетта горько улыбнулась. – Уж, кажется, бог достаточно послал ей испытаний, мог бы избавить от этого. Что вы собираетесь предпринять?

– Я должен подумать об этом.

– Подумать? Катрин просто утопает в стыде. Она каждую ночь просыпается с криком.

– Я сказал: мне надо подумать.

Жюльетта подошла на шаг ближе.

– А вы не думаете, вдруг она поймет, что у нее будет ребенок, и тогда покончит с собой? Вы хотите, чтобы такое случилось?

Жан-Марка охватил гнев.

– А что я должен делать? Найти на задворках грязную старуху, чтобы вытравила ребенка из ее чрева? Вам не приходило в голову, что убить ребенка – значит, прикончить Катрин?

– Не говорите глупостей! Катрин никогда не примирится с убийством своего младенца, но нельзя же заставить ее пройти через еще больший стыд. – Жюльетта помедлила. – Вы должны найти ей мужа.

– Да неужели? И кого же?

– Откуда мне знать? Это ваша забота. Это вы были слишком заняты и не позаботились приехать, когда она нуждалась в вас. Теперь вы и должны ей помочь.

Жан-Марк удивился:

– Вы предлагаете мне принести себя в жертву на алтарь брака?

– Боже правый, да нет же! Она вас так боится: стоит вам нахмуриться – ее уже всю трясет. Она закроется, как веер, еще до первого месяца вашего венчания.

– Я не великан-людоед, и я не принимаю вашего… – Жан-Марк замолчал. – Но если не за меня, то, возможно, она могла бы…

– Нет! – Жюльетта тут же поняла, о ком подумал Жан-Марк. – Вы думаете о Филиппе. Она за него не выйдет.

– Почему бы и нет? Она всегда была к нему привязана.

– Да она его обожает! Она просто по уши влюблена в него. Вспыхивает при одном упоминании его имени.

– Стало быть, решено. Филиппу пора жениться, и для них обоих это будет выгодный брак. Филипп всегда любил Вазаро и по-прежнему будет прекрасным управляющим.

– Решено? Вы с ним это даже не обсудили.

– Я немедленно поговорю с ним. Уверен, никаких проблем не будет. Филиппу Катрин нравится, и он, похоже, вполне готов искупить…

Жюльетта непреклонно покачала головой:

– Кто угодно, только не Филипп.