Горничная Карнеги
Шрифт:
И мы продолжили наш разговор о поэзии. Но, подойдя наконец к «Ясному лугу» с его двумя разными входами для хозяев и слуг, мы уже не могли притворяться, что между нами не существует никакой классовой пропасти.
Когда мистер Карнеги направился к лестнице главного входа, я сделала ему реверанс и сказала:
— Доброго вечера, сэр.
И прежде чем он успел ответить, развернулась и поспешила за дом, к двери для слуг.
Глава двенадцатая
Дамы дружно рассмеялись. Даже обычно хмурая миссис Карнеги улыбнулась замечанию миссис Вандеворт. Я с трудом подавила в себе удивление — моя хозяйка редко когда улыбалась, но сегодня на послеполуденном чае в ее гостиной царило весьма нетипичное веселье — и сохранила бесстрастное выражение лица, подобающее скромной горничной.
Отсмеявшись, миссис Джонс объявила:
— Хорошо, что я уже пожилая матрона и мне не надо затягивать талию до девятнадцати дюймов, как того требует мода от юных девиц.
— До девятнадцати? — хихикнула миссис Вандеворт. — Я слышала, что нынче в моде тринадцать дюймов. Бедные девочки, мне их искренне жаль.
— Как же они едят при такой-то утяжке?
— Очень редко. И очень мало.
Смех мигом стих, когда миссис Вандеворт спросила:
— Есть какие-то новости о войне?
— Мой муж убежден, — сказала миссис Джонс, — что президент Линкольн принял правильное решение, назначив Улисса Гранта главнокомандующим армией Союза, и теперь можно ждать скорых побед. Генерал Грант планирует смять войска конфедератов одновременным наступлением на многих фронтах: Восточном, Западном и Миссисипском.
— Мнение вашего мужа, безусловно, хорошо обосновано, миссис Джонс. Но я опасаюсь, что эта стратегия множественных фронтов приведет к еще большим потерям, — заметила миссис Вандеворт.
— Мы уже потеряли так много достойных молодых людей, — прошептала миссис Джонс, скорбно покачав головой.
Никто из женщин, присутствующих в этой комнате, не терял на войне сыновей или мужей, но среди их знакомых семей такие наверняка были. Я украдкой наблюдала за миссис Карнеги. Ее всегда неизменно прямая спина напряглась еще больше. Ей всегда делалось неуютно, когда разговор заходил о войне. Она как будто считала себя обязанной объясниться, почему ее сыновья сидят дома, а не воюют на фронте, хотя никто из ее окружения не стал бы открыто высказывать недоумение по поводу выбора Эндрю и Тома Карнеги.
Миссис Карнеги вступила в беседу:
— Эндра обедал с генералом Грантом, когда тот проезжал через Питсбург по пути в Вашингтон. Они знакомы еще с тех времен, когда Эндра служил в Вашингтоне в Военном ведомстве, где руководил перевозками на военной железной дороге и телеграфными линиями Союза.
— И как мистер Карнеги отзывается о генерале? — вежливо осведомилась миссис Вандеворт.
Я чувствовала, что дамы прекрасно осознают, для чего миссис Карнеги завела этот разговор.
— За обедом генерал Грант свободно рассказывал о своих военных планах. Эндра говорил, что он показался ему открытым, искренним человеком
Миссис Джонс вздохнула.
— Возможно, тогда мы в надежных руках.
Миссис Карнеги явно испытала облегчение оттого, что ее вклад в беседу приняли столь благосклонно. Я заметила, как она бросила взгляд на часы на камине. Потом вопросительно глянула в мою сторону, и я поняла, что должна сбегать узнать, почему чай и пирожные до сих пор не доставлены в гостиную.
По дороге в кухню я размышляла о том, что Гражданская война почти не затронула дом Карнеги. Этот роскошный кокон был практически невосприимчив к тому, что творилось в стране. Война отражалась лишь на финансах Карнеги.
— Добрый день, мистер Форд.
Повар был в кухне совсем один — редкий случай.
— И вам доброго дня, мисс Келли. Дайте-ка я угадаю. Хозяйка волнуется, почему до сих пор не подали чай.
Мистер Форд подошел к огромному столу в центре кухни, на котором стоял поднос с крошечными воздушными пирожными. Удивительно, как повару удавалось готовить такие великолепные блюда при ограниченном рационе военного времени.
— Вы правильно угадали, мистер Форд.
— Хильда должна прислуживать за столом, но она что-то запропастилась на рынке. Бог знает, как можно столько времени выбирать лук. — Он налил кипятка в большой серебряный заварочный чайник и поставил его на поднос.
— Я сама все отнесу дамам, мистер Форд.
— Вы уверены?
Он удивленно взглянул на меня. В обязанности личной горничной хозяйки не входило таскать подносы из кухни и прислуживать гостям за столом, но мистер Форд, наверное, уже понял: я делала все возможное, чтобы угодить миссис Карнеги.
— Мне вовсе не трудно.
Он поставил на поднос серебряную сахарницу и кувшинчик со сливками.
— Как проходит визит миссис Джонс и миссис Вандеворт?
— Они говорят о войне.
Мистер Форд покачал головой и тихонько присвистнул. В «Ясном луге» все знали, что миссис Карнеги не жалует разговоры о войне.
— Сложная тема, тем более теперь.
— Что значит «тем более теперь»?
— Ну, так старшему мистеру Карнеги выпал номер по призывной лотерее.
У меня внутри все оборвалось. Конечно, назначение мистера Карнеги взволновало меня из-за его матери, однако после нашего с ним разговора в вагоне конки я и сама прониклась к нему настоящей симпатией и не хотела, чтобы он рисковал жизнью на поле боя.
— Значит, теперь он пойдет воевать?
— Нет, мисс Келли. Хозяйка потому так и печется о мнении общества. Старший мистер Карнеги купил себе освобождение от призыва. Его место на фронте займет кто-то другой, а он останется дома. Хотя дамы, возможно, об этом не знают.
— Разве это законно? Ему не грозят неприятности?
— Нет, мисс. Согласно Закону о всеобщей воинской повинности, богатые призывники могут не воевать, если подыщут себе замену. Никаких нарушений.
— Но кто согласится занять его место?