Город Ангела
Шрифт:
— Да-а, — подтвердил Тигра, не отрывая взгляда от мальчишеского лица Ли. — Там есть женщина-доктор, она всегда делает обход по утрам, проверить, как там мы. То есть они.
— Тогда поехали. Счетчик, как говорится, включен. За простой — по отдельной таксе.
В мини-кебе, за который выдавался «Армстронг», счетчиков не было, такса определялась по километражу, а дополнительная оплата за ожидание обычно шла прямиком в карман водителю.
Тигра благодарно кивнул, но не двинулся с места. В отдалении группа женщин, спешащих на работу, избегая встречи с нами, перешла на другую сторону улицы.
— Пошли,
— Я не могу поднять его один, — сказал он дрогнувшим голосом.
Я пожевал нижнюю губу, потом открыл дверцу «Армстронга» и достал из бардачка пачку перчаток, которыми пользовался во время поездок на фургоне.
Я натянул их и взял Ли за левую руку и ногу, предоставив Тигре иметь дело с поврежденной стороной. Кое-как мы запихали его в салон кеба.
Тигра держал голову Ли на коленях и не произнес ни слова за всю дорогу до «Линкольнс-Инн». Я делал мысленную пометку сжечь перчатки, как только представится такая возможность, и натырить еще три пары во время следующей заправки.
Предусмотрительность и тут не помешала.
Несмотря на местную рвань, Линкольнс-Инн-Филдз оставался тусовкой настоящих черных кебов и настоящих таксистов. В некоторые часы вдоль восточной стороны Филдз, у туалетов, в которых вопреки соседству со скваттерами [13] сохранялся порядок, выстраивалось до двадцати машин. Неслыханное дело, чтобы таксеру удалось десять минут почитать газету, съесть сэндвич, просто вздремнуть без приставаний потенциальных клиентов или, что еще хуже, туристов, спрашивающих дорогу, но в такси не нуждающихся.
13
Скваттеры — лица в британских колониях, самовольно захватывавшие государственные либо новые земли.
Я подъехал к Филдз со стороны Холборна и сразу же остановил машину у бордюра, не желая ехать вокруг площади и светиться среди профессионалов. Они не любили, когда кто-либо в Лондоне ездил на черных кебах без лицензии, тем более когда машину выдавали за действующий мини-кеб.
— Где эта врач?
— Должна быть здесь… вон она, перед башей [14] под камуфляжем.
Я понял, что он имел в виду. Кто-то натянул армейскую камуфляжную сеть между двумя шестами и двумя ветками платана, получился шалаш о трех стенах с провисающей крышей. Перед ним стояла высокая худощавая женщина в белом медицинском халате. Она разговаривала с обитателем шалаша и, похоже, не собиралась сгибаться пополам и залезать внутрь.
14
Баша — первоначально индийская бамбуковая хижина, крытая тростником. У лондонских бездомных такое название носит самодельный шалаш.
Я повернулся к Тигре:
— Он способен идти сам?
— Сомневаюсь. Но дышит теперь увереннее.
Ну, вообще! Нам предстояло тащить его, как дичь, подстреленную на сафари. Тигра и без этого привлекал к себе достаточно внимания.
— Как зовут врача?
— Док. Ты куда пошел?
— Посмотрим,
Оказалось, можно. По крайней мере, она посчитала совершенно обычным делом оказание помощи молодому наркоше в коме со сломанной рукой прямо в салоне такси, стоящего на дороге, на глазах у приличных людей, спешащих на работу.
Док носила волосы ниже плеч, плотно перехваченные в хвост. Пестрая резинка обвивала жгут волос с интервалом в каждые десять сантиметров. Когда она нагнулась к Ли, лежащему в салоне «Армстронга», я заметил, что ее дорогие джинсы хорошо на ней сидят и надеты, очевидно, на голое тело.
Произнося слова с акцентом — позже выяснилось, что с канадским, — она объяснила мне, как доехать до «надежной явки» на Грейс-Инн-роуд, рядом с больницей. Нетрудно было догадаться, что в этом доме жили медики — студенты и молодые доктора, которые организовали службу спасения для наркоманов и бродяг. Я слыхал об аналогичной операции, проводившейся университетской клиникой, — они оказывали помощь страдающим венерическими заболеваниями.
Пока мы ехали, он назадавала Тигре целый ворох вопросов о состоянии здоровья, режиме питания и образе жизни Ли, но так и не спросила, как зовут пациента. Когда мы прибыли на место, док выскочила из машины и подбежала к домофону.
Что-то быстро в него сказав, она вернулась назад. Через минуту дверь открылась и к нам на помощь подоспели еще две женщины.
Они взялись за Ли и оттащили его в дом, не прося меня с Тигрой о помощи.
— Эй, док! — крикнул я, но не очень громко. — Он сможет играть на скрипке, когда вы его поставите на ноги?
— Конечно, сможет, — с улыбкой ответила она.
— Это просто охренительно, док. До сих пор он совершенно не умел играть.
Она рассмеялась. Напряженность пропала. Даже Тигра нервно улыбнулся.
— Я лучше останусь здесь присмотреть за ним, — сказал он. — Сколько я тебе должен?
— За все про все — двадцать фунтов, — ответил я, набросив пару километров.
Тигра не торгуясь выдал две десятифунтовые банкноты и взвесил на руке остальную пачку денег.
— Взнос, что ли, сделать?.. Док о нас тут заботится, знаешь ли.
— Она впечатляет, — заметил я, безуспешно пытаясь свернуть деньги руками в целлофановых перчатках.
— Не поучает и не закладывает.
— Святая, да и только. Увидимся.
— Ага. Буду на связи. За мной должок.
Он пистолетом наставил на меня палец и, развернувшись, взбежал по ступеням надежной явки.
Тигра позвонил в четверг — договориться о встрече и еще одной небольшой поездке на пятницу. Мы наметили встречу на одиннадцать тридцать в Ламбесе, неподалеку от больницы и станции «трубы» «Элефант-энд-Касл».
Слово «больница» напомнило мне о Ли, и я спросил, как у него дела, но Тигра ответил неопределенно, без интереса и односложно: «Да все хорошо. Увидимся завтра, не опаздывай».
Он не стал общительнее и на следующий вечер. Тигра пошел, потом побежал, потом поскакал галопом по освещенной улице к «Армстронгу», к нему полностью вернулась его гиперактивность. Его манера двигаться напоминала видеоклипы Майкла Джексона, прокручиваемые в обратном направлении.
— Можешь оставить кеб прямо здесь. Фургон стоит за углом.