Город Бессмертных. Трилогия
Шрифт:
Спутники окружили торговца, хмурого седого старика, и его лошадь. Если в жилах той и текла кровь эльфийской породы, то очень разбавленная. Но все-таки это была неплохая кобыла, крепкая и с умными глазами.
Старый квенкирец наотрез отказался уступать в цене, чем вызвал немалое негодование Тангора, заявившего, что если нет торга, то и место это "рынком" назвать нельзя. Хозяин кобылы мрачно взглянул на него и проворчал, что, мол, уважаемый гном может называть эту площадь, как ему заблагорассудится, а остальные могут хоть бесплатно раздавать своих никчемных кляч. Лично
Эннареон, впрочем, заплатил, не споря: лошадь ему понравилась.
— Я звал ее Ромашкой, — проговорил торговец, пробуя одну из монет на зуб. — Воля ваша, господа, придумать ей другое имя, но к этому она уже попривыкла…
— Пусть будет Ромашка, — улыбнулась Лисси. — Отлично звучит.
Кобыла потерлась носом о ее плечо и переступила с ноги на ногу. Видно было, что соседство с эльфийскими красавцами-конями ее нисколько не тяготит.
— Ты когда-нибудь ездила верхом, девочка? — заботливо спросил Тангор. — Мы-то, гномы, прирожденные всадники… Шучу! — воскликнул он, увидев красноречивый взгляд Эннареона.
— Вам не придется из-за меня задерживаться, — ответила Лисси просто.
— Нам снова не удалось поесть по-человечески, — простонала Альрин, запрыгивая на Снежку.
— Перекусим в седле, — ободряюще похлопал ее по плечу Эллагир. — Сейчас надо поспешить.
И маленький отряд, который теперь насчитывал пятерых, поскакал прочь от рыночной площади.
Миновало пять дней с тех пор, как путешественники покинули Квенкир, оказавшийся не самым гостеприимным городом. Дорога их по— прежнему лежала на запад. Позади остался знаменитый каменный мост через Сигген. Девять арочных проемов на высоте в добрую сотню футов, — у Альрин дух захватило, когда она мельком взглянула вниз.
В небольшом городке на берегу сонной реки спутники провели последнюю ночь в уюте и тепле небольшой таверны. Эллагир с тоской вспоминал горячее вино с пряностями, что подавали там вечером, по случаю похолодания, и сдобные булочки, заботливо испеченные доброй трактирщицей. Нынешняя же ночевка в лесу, оказалась на редкость зябкой: сказывалась близость гор.
Проснувшись, друзья обнаружили, что день обещает быть ненастным. Тяжелые серые тучи повисли прямо над макушками вековых сосен, угрожая пролиться на землю холодным осенним дождем. Альрин и Эллагир ехали, хмуро посматривая по сторонам и кутаясь в плащи. Также, как и парадные мантии, плащи эти уже успели потерять красоту и величие одеяния мага Велленхэма.
"Тот, кто придумал чародейскую моду, видимо, считал, что мы должны спать в теплых постелях. И в уютных комнатах, где поутру принесут горячую воду для умывания, — кисло размышлял молодой маг. — И провалиться мне на месте, если он неправ"!
Лисси негромко расспрашивала Эннареона обо всем на свете. У нее оказалось редкостное любопытство и незаурядный ум. Пять дней, проведенных в компании эльфа и его спутников, сильно изменили девушку. В ней уже мало оставалось от того запуганного существа из цирковой труппы. Ощущение свободы кружило голову. В нынешней, уверенной в себе, часто улыбающейся Лисси едва ли
Эннареон, не скрывая своих эмоций, открыто восхищался новой спутницей, ее красотой и тягой к новым знаниям. Он, казалось, не умолкал, отвечая на многочисленные вопросы. Все, что их окружало, словно куда-то отодвинулось и перестало интересовать. Промозглая сырость, которую тихо проклинали чародеи, и на которую в голос ворчал Тангор, не доставляла Эннареону и Лисси никаких неудобств. Эльф чувствовал, что с каждым мгновением влюбляется в девушку все сильнее.
— Оказаться бы сейчас на юге, — в десятый раз пробубнил Тангор в бороду. — В Дирхкаге…
— Лучше уж прямо в Раттории, — подхватила Альрин, потирая озябшие руки.
— Там правда тепло? — повернулась к ней Лисси. — Я столько слышала об этой стране…
— Ты говорила, что родилась там, — удивленно заметил Эннареон.
Все спутники, как по команде, уставились на девушку.
— Все так, — проговорила та, нервно облизнув губы. — Я не лгала, клянусь! Я действительно родилась в Раттории. Но в три года меня украли. Варвары при набегах часто забирают детей из приграничных деревень. Потом — деревянная клетка, невольничий рынок в Легерранде, клеймо, — Лисси потерла запястье. — Сперва меня купила богатая семья, которой не суждено было иметь своих детей. Они хорошо обходились со мной, может даже любили…
— Так любили, что продали в бродячий цирк, — хмыкнул Тангор.
Девушка опустила взгляд.
— В надежде вернуться домой, однажды я сбежала. Но у городских ворот меня схватили стражники. На беду, там как раз проезжал Тагриз со своей труппой. Новому хозяину приобретение обошлось в десять монет серебром, — она горько усмехнулась. — Очень символично: мне было как раз десять лет.
Альрин на мгновение попыталась представить — каково это, быть безвольной пленницей и послушной служанкой у какого-нибудь мерзавца. Выполнять любую его прихоть… Ее лицо исказила гримаса отвращения.
— Мне было недосуг изучать историю и географию, — продолжала тем временем Лисси. — Вместо этого мне преподавали гимнастику… и в качестве учителя чаще всего выступала плетка. Можете мне не верить, — голос девушки предательски задрожал, — но я правда не помню ни цвета родного неба, ни вкуса ветра, ни языка своей страны. У меня отняли даже имя! Helessiarrhe оказалось слишком длинным для хозяина, и я стала просто Лисси.
Она, не выдержав, спрыгнула на землю, уткнулась в теплую шею Ромашки и разревелась.
Первым опомнился эльф. Он легко спешился, подошел к девушке, и взял ее ладони в свои. Тепло и бережно, словно хотел забрать боль, что терзала душу.
— Лисси… Никто из нас не желал тебя обидеть. Прости, что разбудили такие воспоминания.
Девушка робко улыбнулась сквозь слезы:
— Не за что извиняться. Благодаря вам, я вырвалась из кошмара своего прошлого. Но он… он еще мучает меня. Больше всего на свете боюсь однажды проснуться и увидеть стены циркового фургона. Будь он проклят!